— Я хотела получше рассмотреть тебя. Я так по тебе соскучилась.

— Ммм… — промычал он, соглашаясь. Даже если это не так, а это наверняка не так, не важно, подумал Роже. — Так я поем сегодня у тебя или мы куда-нибудь съездим?

Элен ухватилась за его предложение, глаза ее снова заблестели.

— Как хорошо ты придумал! Ну конечно, мы поедем. Я хочу съесть бифштекс с кровью.

Роже вздрогнул и отвел глаза от обивки кресла. В свете хрустальной люстры она на самом деле была натурального цвета крови.

— Скоро должен произойти заключительный акт захватывающего спектакля, — говорила Элен, открывая косметичку.

— Он называется «Погребение брата»? — Роже усмехнулся. — Ты уже придумала надгробие?

— Нет, я закажу его, — в тон ему отозвалась она.

— Только за очень большие деньги. Кажется, это уже заказ номер два? Я ничего не перепутал?

— У тебя хорошая память. Но ты ленив, мой мальчик. Ты даже не приступил к исполнению первого заказа.

Роже засмеялся.

— Я не работаю в кредит. Официальный заказ на памятник Полю Гарнье не поступал.

— Потому что он не оставил мне денег на заказ. Он лишь высказал пожелание, чтобы ты изваял ему памятник. Вот я и стараюсь вернуть его деньги, чтобы осуществить его последнее желание.

— А благотворительностью ты, конечно, не занимаешься.

— Я подумаю об этом. Как только закончу нынешнее дело.

— Но тогда ты поставишь памятник Полю на деньги своего брата?

— Ты совершенно не прав. — Элен уже сидела перед зеркалом и водила по полным губам остроконечной помадой. — Я просто все события верну на один виток назад. Виноградник Поля мой брат вынужден будет продать мне, чтобы выкрутиться из истории, в которую попадет с текилой.

— В которую ты его вкрутила, — уточнил Роже. — Ты опасная женщина. — Он пристально оглядел ее с головы до ног. Такое щедрое тело… Обычно оно обещает щедрую, нежную душу.

— Нет, милый. В щедром теле щедрый ум!

— Однако!

— Посуди сам, разве я не умна? Я смогла убедить тебя, известного упрямца… помочь мне сплести интригу! — Она засмеялась. Потом, взглянув на лицо Роже и заметив совсем не то, что собиралась, поспешила добавить: — Прости, я иногда люблю пошутить, но, если серьезно, ты мне здорово помог со своей натурщицей.

Роже молча наблюдал за Элен. Сейчас она надевала свою «сто сорок седьмую накидку» — так он обычно подсмеивался над ее пристрастием к бесформенным нарядам.

— Ты мы едем? — Элен выпрямилась и, гордо вскинув голову, взглянула на Роже.

Рик открыл глаза и снова закрыл. Веки были тяжелыми, будто из свинца. Сердце бешено билось, во рту стоял горький вкус, словно вся желчь, которая накопилась в организме, поднялась и сосредоточилась во рту.

Что со мной такое? — ворочался в голове вопрос. Где я?

Солнце пробивалось сквозь розовые занавески в желтый цветочек, оно давило на глаза, выжимая слезы. Рик тихо лежал, прислушиваясь и пытаясь по звукам, доносившимся откуда-то снизу, понять хоть что-то. Кровь пульсировала в ушах, мешала слушать. Потом в этот мучительный ритм вторглись голоса.

Рик провел рукой по груди, его глаза широко открылись. Он попытался повернуть голову, но она, как чугунная гиря, откатилась обратно, в ямку на подушке. Тогда он скосил глаза и увидел, что лежит на кровати с железной спинкой. Он в рубашке. Рик провел рукой по животу, потом ниже. Он в джинсах. Потом попробовал пошевелить пальцами на ногах. И без ботинок.

Взрывы смеха и звон стекла долетели снизу. Память понемногу возвращалась к Рику.

Рамона!

Он дернулся, чтобы сесть в постели. Но голова всем своим весом тянула вниз, ему казалось, она сидит не на шее, а на железном штыре и кто-то забивает его все глубже. Он снова упал на подушку.

— Рамона! — простонал Рик, напрягая голос.

Он сразу почувствовал, как сильно дерет горло. Рик открыл рот, потому что язык распух и не помещался во рту. Ответом на его стон был новый взрыв хохота и, следом, громкий голос, быстро-быстро произносящий что-то на чужом языке.

Рику показалось, что подушка, на которой лежит его голова, набита камнями. А сам он провалился в черную глубокую пещеру. Может быть, явилась ему слабая мысль, это вовсе даже не пещера, а настоящий ад. А звон, который он слышит, означает одно: кто-то колотит молотком по чугунным сковородкам…

Мобильник звонил и звонил, но в сумеречном сознании Рика он трансформировался в новые звуки ада — это веселые обитатели преисподней возвещали о появлении новичка-свежачка…

Стэйси опустила мобильник на колени, чувствуя, как от нетерпения на лбу выступили капельки пота.

Этого еще не хватало! Она испортит себе весь макияж. Рик не отвечает? Значит, не может. Он поехал не гулять, он поехал в Мексику зарабатывать деньги. Роже обещал так много…

— Стэйси, — сказал он, когда очередной сеанс закончился и она встала со стула, потягиваясь и разминая затекшее тело. — Узнай, как у брата дела. Ему пора уже вернуться с победой.

— Он вернется, — уверенно пообещала Стэйси, одергивая коротенькую юбку. — Думаю, все идет, как надо. Он уже ездил в Мексику.

— Думать — не главное твое занятие, — фыркнул Роже, окидывая ее взглядом. — Тебя просили не об этом.

Так что она скажет папаше Роже, который сейчас в другой комнате упаковывает свои работы для очень престижной выставки? Кстати, там будет и ее очередная головка. Папаша Роже говорит, она наверняка уйдет одной из первых. Что ж, самодовольно подумала Стэйси, я останусь в веках юной и прекрасной. Что может быть приятнее?

Стэйси огляделась. Гостиная, в которой она сейчас сидела, была такой, о которой она мечтала. Стэйси почувствовала укол в сердце.

Конечно, замечательно остаться в веках в виде нескольких мраморных головок, но, если у тебя, допустим, богатый дом, а стало быть, и деньги, ты останешься в мраморе даже во весь рост. Нет ничего проще — пиши завещание, и твое изваяние будет установлено на могиле. Например, как у певицы Далиды на монмартрском кладбище. Она стоит там вся золотая.

Но куда провалился Рик? Она почувствовала, как задрожали пальцы от волнения. Стэйси снова принялась тыкать пальцами в телефонные кнопки. Отзовись же, черт тебя побери!

— И как? — услышала она голос папаши Роже.

— Я… я сейчас, — заторопилась Стэйси.

— Поспеши, он должен вернуться сегодня. Иначе… — Роже пожал плечами. — Иначе ни ты, ни он ничего не получите.

Роже вышел, снова оставив Стэйси одну. Ему надо упаковать еще два ящика, и тоже сегодня. Потому что завтра в центре Помпиду открывается салон.