когда Святослав и Олег ушли в караул, прошипела вслед ругательство. Пока воины подкалывали друг друга шуточками о скором развлечении в Бургских Лавках Удовольствий, она быстро пообедала и устроилась на лежанке.

Под бок пробралось что-то теплое, юркое. Тихий голосок пролепетал:

— Можно я отдохну всмете с тобой?

Милонег замерз и был холоден, как лед.

— Конечно, — шепнула София и заботливо накинула на ребенка край плаща.

— Почему ты грустишь?

— Скучаю по сестрам и прежнему укладу жизни, — обманула девушка.

— А я думал из-за того, что едешь в Стифополь, — признался Милонег.

— Это тоже печалит.

— Боишься северян?

— Немного.

— Они хорошие, София, — мальчик приподнялся на локте. — Честно. Я им верю. И тебе советую.

Хмыкнув, она только дернула губами. Прикрыла глаза и сама не заметила, как уснула.

Из сна выпорхнула, сделав глубокий вдох. В голове зазвенело: «надо бежать». Близился вечер, в костре тлели янтарные угли. В пяти шагах сидел Святослав, чуть дальше Рогнед, по другую сторону воевода и Юрий. Девушка разозлилась: они нарочно окружили кольцом, как бесправную пленницу?

Выбраться из-под плаща бесшумно не удалось. Не успела пошевелиться — к ней обернулись все разом.

Вздернув подбородок, София с гордым видом поднялась и направилась в ближайшие заросли.

— Далеко собрались, княжна? — Шутливость воинов испарилась. За спиной находились холодные, жестокие северяне с блеском недоверия в глазах.

— Мне надо отойти, — только и смогла промямлить.

В лесу рухнув на колени, глухо зарыдала. Сердце сжалось от отчаяния и боли. Сорвись она сейчас, куда глаза глядят, Волки нагонят ее, да еще наверняка жестоко накажут, и после повезут уже не как гостью. Как тут сбежать?

Когда София вернулась в лагерь, лейдцы седлали лошадей.

— Вон она, идет, — тихо кашлянул Рогнед и Святослав обернулся.

От цепких глаз Посланника не укрылось ни подавленное состояние княжны, ни ее безумные глаза, блуждавшие по примятой траве. Она спотыкалась, хромала, о левое плече билась растрепанная русая коса. Лицо потемнело от усталости и недосыпа.

Святослав скрипнул зубами.

Заложница изводит себя и заодно всех остальных. А теперь еще и задумала бежать. Не зря он противился забирать из Арги женщину — мало того, что устал убеждать ее в благородстве собственных намерений и сносить вспышки презрения, так теперь, похоже, чтобы добраться в Стифополь к началу лета, ему всё-таки придется тащить ее на себе.

Выдохнув и подав знак людям, он направился к резвому скакуну. Предстояло пересечь границу недружественного соседа, но вместо просчета возможных опасностей все мысли молодого командира занимало поведение заложницы перемирия.

… В ущелье Поющих Камней пахло солоноватой сыростью, по дну гуляли холодные сквозняки. По мшистым изломам стен текли хрустальные ручейки. Их звонкая трель сопровождала отряд несколько часов, сплетаясь с шорохами корней и шелестом листьев.

Северяне вышли из мглистой серости навстречу предвечернему солнцу. (Лейд издревле славился добротной и качественной древесиной, — качеству северного дерева не было равных во всех Девяти Княжествах).

Речная прохлада настигла в зарослях шиповника, неподалеку ревела грозная река.

— Прибыли, — устало заметил Добрыня.

Вода цвета топленого молока затопила окрестные леса, не дотянувшись разве до далеких хребтов и западных горизонтов. С северного вэльского Арди-Нава переводилась «сливающаяся громада». Что правда — то правда.

— До противоположного берега четыреста локтей, — Святослав оценил расстояние, прищурив глаза. — Переходим. Рогнед, Добрыня, первые.

Скомандовав, Посланник спешился, снял кожаную куртку и сапоги, закинул на лошадиный круп и закатал брюки до колена. Ножны с клинком у бедра оставил при себе. Остальные последовали примеру командира и через пять минут пересекали реку, погрузившись в ледяную воду по колено. На середине Арди-Навы воины углубились по пояс, а идущие в поводу фыркающие и бьющие хвостами лошади — по «бабки».

— Порядок! Дно устойчиво! Течение спокойно! — Крикнул воевода.

София наблюдала из седла, как молодые крепкие мужчины играючи справляются с ледяными потоками и не верила глазам. Ее тоже заставят лезть в бурную реку по пояс? А ради чего ей терпеть столько мучений? Ради того, чтобы через пару недель умереть?

По доброй воле она в воду не полезет! Пусть связывают, тащат волоком или бросят на спину коня, но своими ногами в воду не сунется!

Видимо на ее лице отразилось каждое подуманное слово, потому что Святослав громко хмыкнул.

— Словен, Тис! Возьмёте моего коня и княжны.

Затем в два шага оказался рядом с Дымкой и, ухватив Софию за талию, стянул из седла. Стиснутая могучими руками, она так растерялась, что в первую секунду поперхнулась на вдохе, а после ударила его в грудь кулаком.

— Что вы творите?

— Не брыкайтесь. А то я могу вас уронить. Посреди реки. Случайно.

Зашипев, София демонстративно отвернулась, сложив руки на груди.

— Обхватите меня за шею, — голос Святослава звучал ровно, дыханье было спокойно, ни тени насмешки или упрёка. — Будет легче нести.

Нехотя девушка расцепила пальцы и обхватила мужчину за шею а, коснувшись обнаженного предплечья, вздрогнула, будто обожглась о раскаленную сталь. Посланник усмехнулся. Он и забыл, что девчонка до этого мига никогда не касалась мужчины. Ничего, потерпит. Как только приедут в Стифополь, он к ней близко не подойдет — забудет, как о страшном навязанном недругами сне.

Речное дно углубилось. Ледяная вода стремительно поднялась до пояса, укусила Софию за поясницу и ступни. Она дернулась, хрипло вдохнула и вцепилась в Святослава обеими руками. А, прижавшись, затаила дыхание.

— Расслабьтесь, — он поморщился. Ее объятия не только душили, но и вызвали жар желания в паху. — Здесь неглубоко.

— Я не умею плавать. Не бросайте меня.

Святослав нахмурился. Его безобидную шутку она восприняла как угрозу и поверила всем сердцем. Ее страхи, неожиданно стали понятны и возбуждение, накатившее так некстати, отступило.

Братья искалечили душу юной сестры, вытравив из сердца доверие к людям. Теперь вольно или невольно — она видит во всех предателей, не доверяет и сторонится, боясь получить новый болезненный удар. Князь выругался про себя — это все, что мог себе позволить; в Доме Серебряного Волка не принято прилюдно выплескивать чувства, а выставлять на всеобщее обозрение вовсе — дурной тон.

— Я не брошу. Обещаю.

София тяжело дышала, судорожно стискивая его шею холодными пальцами. Не поверив в искренность врага, едва оказавшись на твердой земле, девушка отошла подальше и присела на пень. Пока лейдцы сушили одежду и осматривали седельные сумки, она делала частые вдохи и пыталась успокоиться.

Неподалеку на волнах качалась лодка.

«Не тот ли это рыбак, указавший нам мелководье?»

Кроме нее за странным рыбаком наблюдал целитель Хорс. Старик что-то бурчал под нос и покачивал головой, будто негодуя. Тем временем поплавок, заброшенной в реку, сигнализировал об улове. Рыбак вскочил, схватил и потянул — на крючке болтыхался улов. А потом