Первые двое показались на лестничной клетке. Двигались грамотно, сектора не перекрывая. Гоша поудобнее упер локоть и плавно надавил на спуск. Выстрел рванул барабанные перепонки. Один из врагов кувыркнулся с лестницы с простреленным черепом. Второй шлепнулся на живот и начал палить в белый свет. Гошу он не засек. Стрелять в залегшего трудно, но Терминатор был отличным стрелком. Бац! – девятимиллиметровая пуля угодила точно в лоб врага.

Минус два.

Группа внизу повела себя глупо. Кинулась на звук и оказалась прямо под Терминатором. Гоша выдернул чеку и легонечко подбросил гранату в дырку перекрытия. Взрыв. Пыль, сыплющаяся штукатурка, дикий вопль снизу. Гоша выглянул в окно и увидел еще четверых, ковыляющих к дому через кучи кирпичей и черных деревянных обломков. Подарок судьбы. На этот раз Гоша не старался попасть в голову. Слишком далеко. Если они в брониках, значит, им повезло. Меньше чем за пять секунд Терминатор разрядил весь оставшийся магазин, одиннадцать патронов. Враги метались, как крысы, пытались укрыться, но им не хватило сноровки. Терминатор положил всех. По крайней мере ни один больше не дергался.

Теперь следовало поменять позицию. Оставалась еще группа наверху. Это как минимум.

Вопивший на первом этаже умолк. Можно надеяться, навсегда.

Гоша подполз к дыре в перекрытии, заглянул… Трое. Все – в последней кондиции. Граната в закрытом помещении работает, как огромная мясорубка.

Гоша поменял обойму, встал, очень осторожно подошел к тому, которого подстрелил вторым. Неприятное зрелище, но Терминатору – привычное. Пистолет убитого он не тронул. Не стоит пользоваться незнакомым оружием, когда есть свое. Вот гранату бы он взял охотно, но гранат у покойника не оказалось.

Шорох наверху Терминатор услышал чуть раньше выстрела. Поэтому выстрел грохнул впустую – пуля чиркнула по бетону и зарылась в штукатурку. Гоша присел, держа пистолет наготове. Его прикрывал лестничный пролет. Как и противника. Оба выжидали. Но если противник мог выжидать долго, поскольку был не один, то Терминатор позволить себе этого не мог. Привстав, он очень медленно переместился на ступеньку ниже. Потом еще на одну и…

Пуля попала ему в голень. Гоша покатился вниз по лестнице, но пистолет не упустил и даже ухитрился засечь стрелка. Плюхнувшись на кучу мусора, он утонул в облаке пыли, мела и извести и застыл, не шевелясь. Боли не было, но ноги Гоша не чувствовал. Очень хотелось посмотреть, цела ли кость, но нельзя. Гоша знал: стрелявший сейчас ждет. Он знает, что попал. Возможно даже знает куда. Но не знает, в каком состоянии раненый. Значит, побережется.

Пыльное облако осело. Гоша лежал неподвижно. Он слышал, как тот, что оставался наверху, медленно спускается вниз. Правую руку с пистолетом Гоша держал на виду. И не шевельнулся, когда подстреливший его вышел из-за угла и, держа оружие наготове, двинулся к Терминатору.

– Серый, как? – крикнул тот, что сверху.

– Я его достал,– напряженно ответил Серый, не сводя глаз с припорошенного пылью лица Гоши.

Тот, что сверху, бойко посыпал вниз.

– Ну ты молоток! – обрадованно гаркнул он.

Из-под прикрытых век Гоша видел силуэт нижнего. Второго он не видел, но точно знал, где он. Правая рука Терминатора – на отлете. Но левой он стрелял не хуже. А в левой у него был ПМ.

Выстрел навскидку – и ближайший враг отлетел назад. Поворот, выстрел во второго… и – промах. Пыль, осевшая на ресницах, припорошила глаза. Враг на лестнице второго шанса ему не дал. Пули пробили грудь и живот Терминатора, опрокинули его на бок. Последнее, что увидел Гоша: окровавленная штанина и нога, согнутая под немыслимым углом.

«Все равно криздец»,– подумал Гоша-Терминатор.

И эта мысль была последней.

Вот и все, что мог сообщить Хирург о судьбе Валериных товарищей. Васильев не знал, радоваться или горевать. Видно, и то и другое. Друзья, только-только обретенные,– и потерянные… Такая беда! Но хуже, если б живыми их взяли. А так… «Путь воина – путь к смерти»,– говаривал Монплезир. Перед девочками бахвалился. Теперь уже не скажет.

Троих нет. Пашку прихватили в зале. Но уже другая шайка. Кто остается? Петренко, Шиза, Юра. Трое. И сэнсэй. Никогда еще Васильев не осознавал так остро, какая маленькая у них команда. Была.

А стала еще меньше. Господи! Пусть хоть кто-нибудь уцелеет!

Дикое чувство обиды. Так хорошо все было, так здорово…

Можно триста раз повторить слова Петренки о том, что человек с пистолетом должен быть готов не только убивать, но и быть убитым… Да что толку. Легче от этого не станет.

Хирург глядел на Валерия снизу вверх, с опаской. Естественно. Должок на бывшем фельдшере изрядный. А жить хочется. Причем с полным комплектом органов.

Васильев испытал мимолетное удовлетворение: вот так, дорогой. Больше ты пальцев гнуть не будешь. Хотя надо отдать соседушке должное – он не сломался. Только пошел на некоторые уступки. Ничего, коготок увяз – всей птичке каюк. А пока пусть поет…

И взялся выпытывать у «военнопленного» о второй банде. Той, которая наехала на зал.

Увы, Хирург знал о «конкурентах» еще меньше Валерия.

Итак, что в активе?

В активе безусловно выигранный первый ход и частично перехваченная инициатива. Это раз. В активе – готовый на сотрудничество «язык». Это два. Еще – набор «прикладной химии». Это три. И наконец пацаны. Олежек с Гариком. Ясное дело, подставлять их вместо себя Валерий не станет. Больше того, теперь он автоматически становился старшим, а следовательно, был просто обязан позаботиться о них. Как раньше заботились о нем. Но в деле эти мальчишки – волчата покруче Валерия, только что размером поменьше.

Такой вот расклад. Втроем против двух (если не больше) мощных банд. Причем, если кое-какую информацию о первой банде он из Хирурга вытряс и еще вытрясет, если понадобится, то о второй известно только то, что «быков» в ней хватает, и действует она без ведома лысого Костромы.

«Думай, Валера, думай!» Любая ошибка – и конец. Не проколись, как… Силыч. А Силыч, будь земля ему пухом, прокололся на том, что, не доверяя бандитам, доверял своим. Свои же его и предали. Силовики херовы! Офицерня продажная!

Валерий наотмашь хлестнул Хирурга по лицу:

– Где ваша база, сука? Сколько у вас людей? Где держите пленников? Говори!

Вадим облизнул разбитую губу.

– Слушай,– сказал он неожиданно спокойным голосом.– Если я тебе расскажу все, ты меня все равно не отпустишь, верно?

– Жить будешь,– буркнул Васильев. Ярость уже его схлынула.– Посидишь здесь, пока я не разберусь с вашей тусовкой. Пожрать и попить я тебе принесу, не сдохнешь.

– Ты что, совсем дурак? У нас одних бригад не меньше десятка, а в каждой – по пятнадцать—двадцать бойцов! А ты, бля, один! Один!!!

– Не ори,– приказал Васильев.– Что ты за меня распереживался. Ты мне не мамаша.