Может, поэтому я смотрю на пропущенный звонок со стеснением в сердце, а затем нажимаю на вызов.

— Слушаю, — от его низкого голоса — мурашки по коже. Я облизываю сухие губы, понимая, что никогда прежде ничего подобного не испытывала.

— Привет, ты звонил?

— Да, — отвечает он, чуть помедлив. — Хотел узнать, в силе ли наша договорённость. Катя хочет с тобой увидеться.

— Я сейчас не дома, — решаюсь сказать правду. — Возможно, задержусь. Но если так случится, я обязательно позвоню, предупрежу. А так ничего не меняется.

— Общаешься с новыми знакомыми? — в его вопросе — лёгкий интерес. Немного ленивый, мимолётный, но мне чудится напряжение, что проскакивает искрами и бьётся током.

— Нет. Я в городе. У меня встреча с клиенткой и моими работницами.

— Хорошо. Расскажешь, когда вернёшься, — ставит точку он в нашем коротком разговоре. А мне не хочется отключаться. Я бы ещё послушала его голос. Хоть немного.

— Договорились, — стараюсь не вздохнуть разочарованно и тянусь к кнопке отбоя.

— Ива? — вдруг останавливает он меня.

— Да? — вслушиваюсь до замирания сердца в пустоту, наполненную его тембром.

— Будь осторожна, ладно?

Это как обухом по голове. Неожиданно и страшно. Словно он что-то знает и хочет меня предупредить.

— Я постараюсь, — настроение стремительно падает, и в голосе моём этот упадок чувствуется очень сильно.

Он отключился сам. А я ещё несколько мгновений стояла с зажатым в ладони телефоном. Наваждение какое-то. Я и так… запуталась, но подумаю об этом позже.

Время в большом городе не тянется. Несётся стремительно, обгоняя прохожих, опережая автобусы и электрички в метро.

Примерка прошла успешно — почти не придётся ничего исправлять. Платье село идеально. Но со мной это часто: я достаточно скрупулёзно делаю замеры, очень ответственно подхожу к выкройке и обязательно делаю «черновик» чехла, на основе которого потом создаю наряд.

— Остались мелочи, — объясняю я клиентке, снова обмеряя её по всем параметрам. — Подкладка будет атласной — ляжет точно по фигуре. А сверху — кружева. Вы будете самой прекрасной невестой.

Она улыбается смущённо. Уже не девочка, но хорошо выглядит, у неё — отличная фигура. Я вижу, как ей дороги приготовления к торжеству. Это не просто желание выделиться, как у некоторых, а сделать день свадьбы незабываемым событием. Таким, что запомнится на всю жизнь.

Наверное, я бы хотела на это посмотреть. Со стороны. Прикоснуться хотя бы взглядом к её счастью. Я никогда не была на свадьбах. Зато мои платья — частые там гости.

С девочками мы договорились встретиться в парке. Когда дело у меня пошло на лад, я поняла, что не смогу справиться с тем объёмом, который на меня свалился. Поэтому я подобрала двух вязальщиц — аккуратных и исполнительных. Они вяжут мотивы по моим схемам. Это помогает мне брать больше заказов и зарабатывать больше денег. Я подумываю взять ещё пару человек. Если дела будут и дальше стабильно идти в гору, скоро я смогу собрать нужную мне сумму.

Со всеми делами я справилась достаточно быстро. Не знаю, в какой момент в голову пришла мысль заехать домой. В коммуналку, где меня никто не ждал. Но это желание оказалось настолько сильным, что я не стала ему сопротивляться.

Я старалась не шуметь. Дверь открывала своим ключом и кралась, будто чужая, хотя никого не боялась. Возможно, не хотела видеть. Но в коммуналке невозможно проскользнуть незаметно.

Петуховы и Пончики на работе. Зато Идол на месте. И, наверное, Ираида Исааковна.

— Ива-а-а, — тянет Жека обрадовано. Он немного навеселе, но так, слегка, почти трезвая стадия. — Какими судьбами? Только не говори, что ты вернулась.

— Нет, — улыбаюсь в ответ. Он искренне рад меня видеть, и от этой его радости мне становится тепло. Хочется погладить его по шикарным волосам, но я не делаю этого. — Заехала вот по дороге. По делам приезжала.

Мы общаемся в коридоре. Я вижу, как приоткрывается дверь у Ираиды. Она, наверное, слушает наш разговор, а затем выплывает с независимым видом на кухню. Несёт чайник в руке.

— Здравствуй, Иванна, — кивает она мне царственно. — Соскучилась?

— Что-то вроде того, — я смотрю, как Бася и Дася путаются у неё в ногах, трясут пушистыми хвостами. Она научилась ходить так, чтобы не наступать кошкам на лапы. — У меня теперь тоже есть кот, Василий, — зачем-то говорю я.

— Поздравляю, — сжимает Ираида губы «розочкой» и шаркает дальше.

— Ты прости, я на минутку буквально, — смотрю немного виновато на Идола. — Хочу взять кое-что.

Эта мысль пришла мне в голову, пока я добиралась до коммуналки. Подумалось: заберу с собой альбомы с фотографиями, пока у меня есть добровольный извозчик. Может, не все, но хоть часть.

У бабушки их три. Большие, в бархатных переплётах. А ещё пакет с отдельными фото. Свалены небрежно, как попало. Словно их собирались выкинуть в мусорку, да так и не донесли по какой-то причине.

Я долго не знала о существовании фотоснимков, пока однажды не наткнулась при уборке. Помню, даже пролистала несколько страниц. А затем бабушка их у меня забрала.

— Не нужно ворошить прошлое, Ива, — сказала она мне тогда. — Там нет ничего интересного или полезного. Так, слабость, не позволяющая выкинуть или отказаться от лиц, что давно уже мертвы.

Я всегда её слушалась. Но мне было любопытно. Однако, я вскоре забыла об этих альбомах: бабушка незаметно их перепрятала. Но тогда я думала: она всё же решилась их выкинуть.

Я нашла их уже после её смерти. Рассматривала пару вечеров. Кажется, там была и моя мать. Но я никого не знала, а расспросить уже было не у кого.

И вот сейчас почему-то захотелось снова пересмотреть снимки. Спокойно, не спеша. У меня есть время подумать и, возможно вспомнить хоть что-то.

Я привычно вставила ключ в замочную скважину и провернула его. Привычно толкнула дверь посильнее — она у меня немного перекошенная, заедает. Дверь привычно скрипнула и охнула. Я сделала шаг, чтобы переступить через порог.

Наверное, я вскрикнула. Может, поэтому рядом оказались и Жека, и Ираида Исааковна.

Я уезжала, оставив идеальный порядок. А сейчас… все вещи разбросаны, всё перерыто вверх дном. Словно смерч пролетел и перевернул всё, что здесь находилось.

У меня невольно выступили слёзы. Это… как будто сапогами по телу прошлись и впечатали с особой жестокостью каждый выступающий из каблука гвоздь. Словно осквернили храм — плюнули в душу.

Здесь всё, что мне дорого. А кто-то бездушный рылся, искал что-то.

— Ёханый бабай, — присвистнул Жека, и я сморгнула непрошенные слёзы. — Это ж кто тут так-то?..

— И вы, конечно, ничего не видели и не слышали? — оглядываю я вначале Идола, а затем Ираиду. Но лица у них настолько потрясённые, что я не знаю, чему верить.