ею с ведра. Сквозь липкую волну прорезался тонкий острый аромат размазанных в кашу мозгов. А затем уже, словно молотком, в нос шибанул смрад тухлого мяса вперемешку с резким запахом пороха.

Тигрицы смолкли, тоже учуяв его.

Алекс шёл сквозь зал, словно конец мира. За ним будто всё съеживалось и чернело. Разговоры смолкали, взгляды опускались. К потолку поднимался страх.

К удивлению Тэта, мелкий прилизанный рысь, встречавший на входе всех гостей, и которого тигр ни во что не ставил за его высокий голос и манерность, Алекса не боялся ничуть. Он выглядел рядом с леопардом совершенно чуждо, но, тем не менее, свободно держал его за руку и вел за собой в сторону столика Тэта. Одновременно он что-то ему рассказывал, его кисточки на ушах возбужденно стригли воздух, а хвост вилял, как у какого-нибудь пса.

Рысь подвёл Алекса в их угол и помахал рукой тигрицам. Потом кивнул леопарду, похлопал его дружески по плечу и отправился обратно на свой пост. Его хвост продолжал довольно вилять над его обтягивающими зад черными короткими шортами.

Алекс тоже улыбнулся тигрицам. Его голову покрывала корка из месива чьих-то костей, размолотого мяса и желчи. Тигрицы испуганно сбились в угол.

Тэт поморщился.

— Пить будешь, Алекс?

— Пока не знаю. Ты хотел меня с кем-то познакомить?

Тэт усмехнулся горькой усмешкой, как можно усмехаться только самому себе. Не то, чтобы он хотел. Но, так было нужно. Ему требовалось решить проблему, и никто кроме Алекса решить её не способен. Тэт подозревал, что звать Алекса имело смысл только для решения очень серьёзных проблем, а иначе Алекс заодно решал все вокруг. С другой стороны, разговор как раз и шёл о серьёзных проблемах.

— Да, так и есть. Пойдём.

Тэт встал и шагнул из-за столика. Выпрямившись, он возвышался над Алексом, как возвышается небоскрёб над улицей. Даже будучи некрупным тигром, по весу он превосходил его в четыре раза.

Для Алекса это не значило ничего. Его взгляд проходил сквозь тигра, словно не замечая. Леопарда абсолютно не интересовало, кого ему требуется убить, когда приходит время — ни его размеры, ни вес, ни возраст, ни вид, ни биохимия. Абсолютно ничего.

Он наклонился к столу, взял с него одну из бутылок, понюхал её, и удовлетворённо кивнул.

— Возьму с собой.

— Конечно. Как скажешь.

Тэт направился в глубину зала, из света во тьму. Алекс послал тигрицам воздушный поцелуй и последовал за ним.

Во тьме, разбавленной тусклыми красными фонарями, они вышли к закрытым кабинкам. У одной из них Тэт, скребанув когтями по косяку, открыл дверь. Заходить он не стал, лишь бросил внутрь взгляд, убедившись, что там сидит именно тот, кому предназначался разговор с Алексом.

Прикрыв за леопардом дверь, он сразу постарался о нём забыть и направился обратно к своим самочкам.

***

Алекс, зайдя в кабинку, сразу присел на диван, напротив львицы в белом балахоне. Капюшон на её голове полностью скрывал лицо. Рядом стояла чашка со сладким коктейлем. Алекс терпеть не мог их мерзкий приторный запах и вкус. Но самкам почему-то подобные напитки приходились по душе.

— Привет, киса, — поздоровался он. — Я Алекс.

Она откинула капюшон. Её мех оказался полностью белым, как снег, который Алекс никогда не видел в Эйоланде, но который видел в других мирах.

Черты её морды, как у всех львиц, выглядели грубо. Алекса никогда не привлекали самки вида То именно по этой причине. Впрочем, из-за существенной разницы в размерах тоже.

Львица внимательно его оглядела. Зелёного цвета глаза, контрастируя с белой шерстью, каким-то образом придавали ей хрупкую красоту. Это ощущение исчезало, когда она прикрывала их, и появлялось снова, когда глаза полностью открывались, а голова чуть склонялась вниз.

— Да уж, я вижу, что ты Алекс. И не зови меня кисой, хорошо? Меня зовут Сэм.

— Хорошо, не буду. Сэм, закажи мне, пожалуйста, пива.

Она кивнула на его бутылку.

— Да у тебя вроде уже есть, что пить?

— Это не для питья.

Он запрокинул голову и с наслаждением вылил на себя содержимое бутылки. Густой смрад разорванных на куски тел смешался с запахом спирта.

— Кажется, меня все-таки немного зацепило, — объяснил он. — Чешется. Мелкий калибр, но голова всё равно слегка звенит.

— И сколько их было?

— Пятнадцать. Но, один из них выжил. Если позже сам себя не кончит, от избытка переживаний. Так что насчёт пива?

Она нажала кнопку вызова и продиктовала заказ. К её удивлению, пиво принёс тот самый мелкий рысь, который обычно торчал у дверей входа в ночной клуб. Кроме пива, он поставил на стол чашку с дезинфектантом и пачку тканевых салфеток. Ничего не сказав, он легонько потрепал Алекса по плечу и вышел.

— Ты знаешь его? — спросила она Алекса.

— Нет, — он взял салфетку, смочил её и приложил к голове, блаженно сомкнув веки. — Ты рассказывай, Сэм. Я тебя внимательно слушаю.

Сэм вновь накинула на голову капюшон. Ей нравилось ощущение ткани, прижимающей шерсть и уши. Нравилось чувство защищенности, которое он давал. Будто она скрывалась от всего мира непроницаемой стеной.

Она понимала, что это иллюзия, но будучи музыкантом, привыкла жить в мирах собственного воображения.

Она взглянула на Алекса, стараясь не вдыхать его запах. Тот откинулся на спинку дивана и наслаждался ощущениями прохладного и вместе с тем обжигающего спирта на своих ранах, словно позабыв о ней. Его как будто бы достали на короткое время из котла с кипящей в нем войной, в непривычный для него живой мир. Он выглядел как концентрат смерти, живая погибель, машина, неспособная остановиться и слепо направляющаяся к своей цели.

Вот только цель эта давно уже его не интересовала. Он превратился в квинтэссенцию процесса, неспособный без него существовать. Если его перенести прямо к цели, то он сразу истончится и исчезнет, не в силах перенести жизнь без чужой смерти.

Она разглядывала Алекса, способного наслаждаться кипением спирта на собственных открытых ранах, и размышляла, а стоит ли давать ему очередные жертвы? Но она не была гуманистом. Если не дать кусок мяса Алексу, то съедят её. А ей хотелось жить.

Она рассказала Алексу всё, что знала.

***

Группа Тэта Махойу называлась «Эреб». Они играли агрессивный танцевальный рок и их приглашали по всему Эйоланду, начиная от закрытых вечеринок и заканчивая концертными залами.

Они были популярны.

Доходы Сэм позволяли вести высокий уровень жизни, мало кому доступный в городе. Ей, родившейся в обеспеченной семье инженеров из Харофу, это казалось вполне естественным. Вначале её всем снабжали родители, потом она, благодаря своему таланту, стала