же прыгнул в широкий проход между блоков, спасаясь от кинжального огня Рэм. Внутри блоков бешено затрещали автоматные очереди Группы-9, и Рэм со своими бойцами тут же замкнула ловушку.

Алекс попался.

Они продвигались вдоль прохода, по очереди стреляя и перезаряжаясь, перешагивая через разорванные тела бойцов Группы-9. Алекс спрятался в крохотном тупике, спасаясь от их пуль, неспособный также и вылезти на верхнюю часть блоков, чтобы не попасть под снайперский огонь.

Пули в тупике рикошетили, и леопард дико кричал от их попаданий. Рэм охватило возбуждение успешного боя. Они прижали его, охренеть, они действительно прижали Алекса!

Не прекращая огня, они приблизились к бетонной нише, в которой леопард, сотрясаясь в воплях, ожидал своей смерти. Его, массового психопата-убийцу, наконец-то смогли загнать в каменный мешок, из которого не имелось выхода.

И тут из-за угла на них вылетело истерзанное пулями тело енота, посбивав их, словно кегли. А Алекс мгновенно очутился среди них.

Рэм успела увернуться от мертвого тела и отшатнуться назад, на секунду потеряв равновесие. Алекс дёрнул у неё из рук автомат, одновременно разорвав горло одному из её бойцов. Второй боец в это время барахтался под телом бедолаги, которого они так усердно шпиговали пулями, пока Алекс притворялся, будто те попадают в него.

Автомат вырвался у неё из рук, но стянулся петлей ремня на её предплечье. Алекс, словно ожидая этого, тут же подал его назад, и удар приклада пришёлся ей прямо в диафрагму. Бронежилет существенно смягчил его, но оттолкнул её назад. Петля ремня соскользнула у неё с руки, и Алекс, продолжая движение и удерживая автомат за ствол, размозжил им череп бойца, высвободившегося из под трупа и готового всадить в леопарда очередь.

Все движения Алекса представляли собой непрерывную и логичную связку ударов, где даром не пропадало ни одно движение. Разбивая череп бойцу, он одновременно сделал подсечку Рэм. Та успела поднять свою ногу, и подсечка прошла впустую. Она опустила ногу обратно и шагнула навстречу Алексу. Тот уже развернулся, продолжая вращение, и занёс над ней автомат. Рэм, используя инерцию подшага, нанесла Алексу сокрушительный удар локтем под ребра. Леопард охнул и выронил автомат, но не свалился, против ожиданий Рэм.

Вот же ж тварина, яростно подумала она.

Разорвав дистанцию, она выхватила пистолет. Алекс ударил по нему с такой силой, что пистолет, вылетев, сломал ей пальцы. Второй удар снёс бы ей голову, но она чудом успела пригнуться и вновь попыталась всадить ему в ребра локоть. Но, Алекс уже принял во внимание её маленький рост и опасность подобных приемов. Он слегка навалился, и её удар оказался слишком слабым.

Рэм вновь разорвала дистанцию и достала нож. Она потеряла на отточенное годами движение какую-то долю секунды, но и её хватило проклятому леопарду. Нож, звякнув, отлетел далеко в сторону.

Ожидая продолжения связки его движений, Рэм начала было уклон от бокового удара в голову, но Алекс, изогнувшись, провел удар снизу. Он пришёлся вскользь, но Алекс тут же дополнил его коленом сбоку.

Рэм буквально оторвало от земли и отбросило к бетонному блоку. Пытаясь вывернуться, она, не глядя, ударила ногой назад, но Алекс подбил её своей ногой под колено, заставив ещё сильнее прижаться к стене.

Она почувствовала, как он схватил её за шкирку, и бетон понёсся ей навстречу.

Дважды ударив Рэм головой о стену, Алекс выпустил её, отвёл руку назад и вверх, и, резко опустив, сломал ребром ладони ей шею.

Даже не оглядываясь на результаты боя, он быстро собрал с трупов осколочные гранаты и распихал их по карманам жилетки.

Интересно, подумал он, хватило ли ума у оставшихся в живых снайперов покинуть стройплощадку?

Он улыбнулся, подкинул на руке гранату, поймал и вынул из неё чеку.

***

Боец клана Жерло, Улисс Мэйтата, пришёл в сознание и, полежав некоторое время, попытался подняться. Его руки без конца разъезжались по кровавой луже, но, наконец, ему все же удалось сесть и привалиться спиной к стене.

При каждом вздохе в боку что-то царапало. Голова тупо болела. В ушах стоял звон. Скапливающуюся во рту кровь то и дело приходилось выталкивать языком наружу, и она струйкой стекала на землю.

Превозмогая боль, Улисс попытался вспомнить, что произошло. К его сожалению, это оказалось куда проще, чем сесть.

Енот вытащил изо рта выбитый зуб. Потом второй. С сожалением, словно драгоценности, ставшие бессмысленными, он отбросил их в сторону, и, едва ворочая головой от боли, огляделся.

Тела, гильзы и много крови.

Наверное, подумал он, здесь стоит тот ещё смрад.

Улисс был ещё совсем молод. Ему только-только минуло двенадцать лет. Не глупый и не умный — обычный енот, нищий подросток нищих же родителей. Обычное дело для Эйоланда.

Маленьким, он мечтал стать полицейским. Мечтал, как будет ловить преступников. Он рос идеалистом, со всей своей мечтой. Он лелеял её в своих играх, дома и на детской площадке, в своих снах и грезах, в детских рисунках и по-детски нескладных стихах, которые украдкой от родителей и других маленьких енотов писал детским же ломаным почерком.

Он рос и лелеял свою мечту, пока не вырос достаточно, чтобы осознать горькую правду реальности — он никогда не сможет поступить в Академию. И никогда не станет ни полицейским, ни военным. Для таких, как он, подобное будущее оказалось попросту недоступным.

Был ли у него выбор? Он не знал. Распрощавшись после школы с детством, он посчитал, что ему повезло. Оружейный клан Жерло принял его к себе и направил на курсы солдат. Улиссу нравилось учиться. Он изо всех сил старался реализовать ту полузабытую мечту детства, которая так согревала маленькие надежды маленького енота.

Здесь, в кровавом лабиринте строительного мусора, ни его мечты и надежды, ни его подготовка не дали ему ровным счётом ничего.

Крови во рту поубавилось, но он выплюнул ещё один зуб.

Впрочем, подумал он, кажется, он всё же остался жив.

И, словно в ответ на свои мысли, он услышал, как некто, среди куч битого кирпича и арматуры, направляется в его сторону. Некто, втаптывающий в бездушную бетонную пыль его только что проснувшиеся детские надежды.

Улисс попытался нащупать на земле какое-нибудь оружие, заставляя себя двигать руками.

А некто, тем временем, приближался, напевая довольным голосом песенку.

Завалила закат одноглазая, но симпатичная ночь,

Пахнет заячьим супом от деда Мазая,

Положив на полу от буржуйки совсем угоревшую дочь,

Нацепив дробовик на тропу выползаю.

Поброжу по болотам, проверю грибные места,

Отпущу свою душу погреться на звезды,

Да по совести надо поправить могилку мента,

Что