лагерь русской армии под Тарутином вызвало среди войск воодушевление и овацию. Не обращая внимания на присутствие Кутузова, пожилые казаки, пребывавшие в хорошем настроении, по-доброму посмеивались над выстроившимися на смотр солдатами регулярных войск. «Мы вместе с нашими бедными маленькими внуками пришли спасать вас!» — выкрикивали они.

Они уже успели доказать свои бойцовские качества. Сотни одного из тех ветеранских полков (полк Иловайского) покрывали в среднем по 60 верст за каждый дневной переход от Дона до лагеря[126]. Даже суровый Кутузов растаял сердцем, глядя, как эти славные рекруты докладывают о прибытии задолго до времени, назначенного им для прибытия. А когда среди седобородых казаков в их рядах он узнал своих товарищей по оружию, служивших с ним вместе в прошлых войнах, он подозвал к себе стоявшего во главе полка ветерана и обнял его. Пока два ветерана утирали слезы радости, отцы, дети и внуки приветствовали друг друга, отыскивая родственников и знакомых, расположившихся в биваке.

Начавшееся вскоре после описанных событий долгожданное отступление «великой армии» Наполеона наконец предоставило казакам их мрачный шанс. Во время долгого постоя в Москве[127] французы полностью утратили дисциплину. Против этих дезорганизованных удиравших «гостей», озабоченных лишь тем, как бы добраться до русской границы[128], казаки сумели организовать серию непрекращающихся неустанных рейдов. Повсюду им помогали собирать кровавый урожай отряды крестьян, появившиеся повсеместно. Даже эти недисциплинированные партизаны и такие, откровенно говоря, не самые сильные бойцы, как воины-ветераны с Дона, могли теперь попытаться помериться силами с самыми знаменитыми полками наполеоновской гвардии. Английский «казак» Уилсон в своих мемуарах вспоминает наводившую ужас поговорку, ходившую среди казаков: «Стыдно оставить эти тощие привидения бродить повсюду, не дав им места в могиле».

Платов преследовал и бил находившиеся в арьергарде армии Наполеона, сначала корпус Даву, затем, после разгрома под Вязьмой, корпус Нея и корпус Богарне. Длинные темные ряды всадников, следовали за ними по пятам по заснеженной равнине, с утра до вечера, держась вне досягаемости ружейного выстрела. Отряды казаков выслеживали «дичь», ожидая темноты. Каждый раз, когда останавливались лагерем на ночь, неспокойный сон отступавших нарушали появляющиеся словно призраки казаки с их пиками. Отстать от своей колонны всего на несколько шагов означало для многих ужасную смерть от рук озлобленных крестьян или их защитников-казаков.

28 октября (9 ноября) под Духовщиной казаки совершил яростную атаку на растянувшуюся среди лесов, будто раненая змея, колонну отступающего корпуса Богарне и разбил ее надвое. Оставшаяся позади часть французов безуспешно попыталась спастись, разбившись на мелкие отряды. В руки казаков попали 64 артиллерийских орудия. Большая часть отставших войск погибла от холода или от рук казаков. Когда несчастный вице-король Евгений Богарне пытался укрыться 1 (13) ноября в Смоленске, имея всего 12 пушек, Платов, собрав в кулак 15 полков и всю артиллерию донцов, навязал бой Нею и его героическому арьергарду. «Лев», как даже враги называли знаменитого маршала, потерял 1300 солдат пленными и 4 орудия[129].

При Ковно (современное название Каунас), когда врага наконец должны были выдворить за границы России, Ней и его арьергард дали последний героический бой[130]. После той завоеванной в упорном бою победы Платов и его казаки отстояли благодарственный молебен на городской площади; строй всадников стоял молчаливо и печально, а жители города становились перед ними на колени. Под радостный перезвон колоколов, далеко разносившийся на морозном воздухе, казаки перешли границу в Европу.

Далее история говорит о том, как Платов и его казаки готовились принять участие в наступлении на Данциг, который тогда находился во владении немецкого союзника Наполеона Пруссии. Город заставила сдаться новость о том, что прусский король Фридрих-Вильгельм наконец набрался храбрости, чтобы присоединиться к «освободительной войне» на стороне России. На дороге у Калиша Платов встречал никогда не проявлявшего себя героем этого представителя династии Гогенцоллернов, а потом сопровождал его до штаба императора Александра I, настоящего освободителя Германии. Во время знаменитой Битвы народов под Лейпцигом в октябре 1813 г. Платов заслужил крест Святого Андрея Первозванного. Награды выше этой не было, поэтому за другие битвы знаком признательности императора стал украшенный алмазами плюмаж к его казачьей шапке. Война подходила к концу!

Последним боем, в котором прозвучало имя Платова и его казаков, была рыцарская попытка освободить из заключения в Фонтенбло папу римского. Однако несчастный глава римской церкви, вывезенный туда вместе с императорской казной еще на заре правления Наполеона, уже покинул это место. Так самая необычная добыча, которая могла бы попасть в руки православных донских казаков, избежала этой участи[131].

Вскоре после подписания 18 (30) мая 1814 г. Парижского мирного договора Платов совершил свой знаменитый визит в Лондон, о котором автор уже говорил выше.

Его возвращение к теперь уже мирным берегам Дона стало для атамана последним. Недолго старый казак наслаждался ничем не нарушаемым отдыхом, который привел к неизбежно ожидаемому результату. Стальная пружина его энергии ослабла, и, недолго проболев после случайной простуды (которую получил, собираясь в Москву), атаман Платов в январе 1818 г. мирно умер в своей постели.

Глава 10

Казачество в 1917–1919 гг.: организация и управление

На закате монархического правления термин «казак» официально употреблялся по отношению к отдельному сословию внутри Русского государства. Это сословие имело четко определенные права и обязанности, отличные от прочих подданных империи. Из военных соображений царское правительство поддерживало дух клановости и чувство солидарности, всегда бывшие характерными для «вольного народа».

Для северного русского крестьянства казачьи войска часто ассоциировались полицейскими мерами и угнетением. В том, что «казаки» отличаются от «мужиков», на безграничную покорность которых казаки всегда смотрели с презрением, сыграли свою роль исторические условия. Недоверие со стороны русского крестьянства к казакам повлияло на ход событий, которые привели к революции 1917 г.[132]

К 1919 г. казаки были организационно сведены в 11 войск[133], каждое из которых занимает свой участок отведенных ему земель. Их станицы, как правило, располагались вблизи границ, старых и новых, того государства, что до весны 1917 г. называлось Российской империей.

Официально эти станицы принадлежали территориям казачьих войск Донского, Уральского, Терского, Кубанского, Оренбургского, Астраханского, Забайкальского, Сибирского, Семиреченского, Амурского и Уссурийского. Таким образом, на каждое казачье войско или его подразделение приходился свой участок территории, к которому оно территориально приписывалось.

Казаки зауральских войск, созданных с целью патрулирования и охраны протяженных русских границ на сравнительно недавно присоединенных азиатских территориях, никогда не получали таких же значительных земельных наделов, которые приходились на ранее созданные «войска», как, например,