Из-за мифа о гармонии я сделала себе татуировку размером с ладонь на бедре. Мой бывший парень, назовем его П. Х., был помешан на татуировках, и я тоже задумалась о них в последний год колледжа. Это будет сексуально и таинственно и намекнет на мои испанские корни. Несколько недель я искала подходящую картинку, и вот мы решили сходить в салон и вместе сделать татуировку. «Что бы ты ни выбрала, — сказал П. Х., — добавь мои инициалы». С тех пор как мы стали встречаться, П. Х. опасался, что я не буду любить его вечно. Он делал жалобные щенячьи глазки и спрашивал: «Ты меня любишь?» Когда я отвечала: «Да, милый», он добавлял: «И будешь любить вечно?» До сих пор мурашки по коже. Я понимала, что у него случится нервный срыв, если я отвечу иначе, поэтому делала все, чтобы не портить отношения. «Да, вечно», — говорила я, хотя сама не знала, готова ли я любить его вечно, и втайне молилась, чтобы это было не так.

В общем, эта татуировка должна была стать физическим доказательством нашей «бессмертной любви». И хотя я не понимала этого тогда, он явно «метил территорию» на моем теле. Когда мы приехали в салон, П. Х. ушел, чтобы тоже сделать себе тату. Как раз тут я могла бы объяснить ему, как нервничаю, и попросить остаться со мной. Но нет, я его отпустила.

«У меня другой клиент через полчаса, — сказала тату-мастер, показывая эскиз татуировки на листе бумаги. — Что скажете?» Я взглянула на веер, который она нарисовала. Честно говоря, рисунок был какой-то мультяшный, больше походил на ракушку, чем на веер. И это была вторая возможность высказать свое мнение и объяснить мастеру, что мне нужно больше пяти минут, чтобы обдумать это и, возможно, взглянуть на другие варианты, а не делать первый попавшийся рисунок, чтобы она успела закончить через полчаса. Но, увы, миф о гармонии слишком глубоко укоренился в моей голове, и я не хотела создавать трудности или отнимать у мастера слишком много времени. Она и так выглядела недовольной. «Мне нравится», — сказала я. В конце концов мы записались именно к ней, и я не хотела оскорблять ее художественные способности.

Когда П. Х. вернулся, он светился от счастья и гордости.

— Дай посмотреть, — сказал он, разглядывая свои инициалы. Он был очень доволен.

— Дай посмотреть твою, — сказала я.

Он приподнял повязку на своем предплечье.

— Ты сделал мое имя или инициалы?

Он рассмеялся, будто я спросила что-то смешное.

— Нет, крошка, — сказал он, качая головой. — Конечно, нет.

Хотя я вовсе не хотела, чтобы мое имя значилось на физиономии клоуна, которого он выбрал (это было бы абсурдно), мне все равно показалось, что это совершенно нелепо и несправедливо. Он так хотел продемонстрировать всему миру нашу «бессмертную любовь», но почему-то я одна должна была доказать это татуировкой. Будто я принадлежу ему, но он не принадлежит мне. Феминистка во мне умирала от гнева.

Я сидела в салоне и злилась. П. Х. потом услышал от меня немало «приятных» слов, но было уже поздно. Не могу описать свой ужас и стыд. У меня было такое чувство, что в столь нежном возрасте меня травмировал и присвоил себе этот ужасный человек. Эта татуировка определила мою судьбу, я попала в ловушку, и мне уже никогда не выбраться. Я взглянула на себя в зеркало и представила себя через десять лет беременной, — тату растянулось во всех направлениях. Это шрам на всю жизнь, это конец всему, и хуже всего — я это допустила сама и теперь ненавидела себя. У меня был выбор и возможность остановиться, но я решила угождать и соглашаться, и вот что получилось — непоправимая ошибка.

В тот день я усвоила непростой урок: защищать свои интересы. Когда мы молчим, потому что ставим реакцию других людей превыше своих потребностей и желаний, мы приносим ненужную жертву. Но выражать свое мнение — одна из сложнейших задач.

Многие из нас с детства боятся конфликта, и в результате мы прячем гнев и разочарование. Это основной компонент мифа о гармонии. Он подавляет личностный рост, а также способность строить отношения и высказывать свои убеждения. Он препятствует общению с людьми, карьере и развитию общества в целом. Под властью мифа о гармонии мы перестаем видеть, что различия между людьми способствуют росту. Мы избегаем трений вместо того, чтобы работать с ними и строить настоящие крепкие отношения.

Я постоянно наблюдаю такой тип поведения у женщин, с которыми работаю: мы воспитаны патриархатом, и когда что-то нас беспокоит — мы молчим. Для большинства из нас эта привычка вырабатывается в подростковом возрасте. Исследователи Гарвардского университета Лин Микель Браун и Кэрол Гиллиган пришли к выводу, что в подростковом периоде даже бойкие на язык девочки перестают доверять своему опыту и высказывать свои чувства и мысли. Девочки словно теряют голос, становятся молчаливыми, тихими и миллион раз повторяют: «Я не знаю», предпочитая лечь на дно и спрятаться. Почему? Исследователи считают, что «высказывать свои чувства и мысли — зачастую значит рисковать, избавляться от изживших себя отношений, показывать свою ранимость, быть одной против целого мира»[47]. Как сказала одна девочка, которая стремилась всем угождать: «Голос, который отстаивает то, во что я верю, похоронен глубоко в моем сердце»[48]. Браун и Гиллиган утверждают, что в подобной стратегии скрыта чудовищная ирония: в страхе потерять близкие отношения девочки отказываются быть честными и откровенными, что приводит к фальшивым, а не искренним связям.