И вот Андрей Миронов, режиссер Александр Згуриди (он приехал, чтобы снимать после нас в нашей декорации кусочек своей картины) и я двинулись в поселок Планерское к милиционерам.

Заходим в кабинет начальника милиции. Тот видит Миронова и… потеет от счастья и волнения. Андрей Александрович «добавляет» — строго, спокойно и по-деловому: «Уважаемый товарищ майор, к вам приехали лауреат Государственной премии Алла Ильинична Сурикова — между прочим, племянница министра внутренних дел Украины (что сплошь выдумка), лауреат Ленинской премии, народный артист СССР (что сплошь правда) Александр Михайлович Згуриди и я, актер Андрей Миронов».

Он изложил суть дела. И закончил примерно так: «Мы пойдем в Музей Айвазовского и на могилу Волошина, и нам бы очень хотелось, чтобы за это время жеребец по кличке Малыш (далее следовало краткое описание лошади) и кобыла по кличке Вера вернулись на съемочную площадку. Я еле сдерживаю Аллу Ильиничну, чтобы она не звонила дяде в Киев… Зачем вам неприятности?»

Когда, осмотрев положенные достопримечательности, мы ехали обратно, по дороге в Санта-Каролину встретили Малыша. Он шел в сопровождении милиционера на место съемки. Увидев нас, Малыш приветственно заржал — у лошадей тоже есть чувство юмора…

Удивительная команда

Пятнадцать лет прошло с тех пор, как мы все собрались командой на эту картину… Конечно, работа была сложной. Но радостной. Режиссеры Юра Крючков и Толя Авшалумов, пиротехники Коля Неяглов и Андрей Трифонов, звукооператор Олег Зильберштейн, ассистент Таня Саулкина — их было много, замечательных и талантливых мастеров своего кинодела…

До съемок фильма мы провели большую серию проб и даже сделали эскиз фильма на видеокассете. Благодаря сотрудничеству с НИКФИ, а точнее, с моим будущим мужем Аликом Поташниковым, у меня появилась возможность в подготовительном периоде провести большое количество бесплатных, не учтенных сметой каскадерско-актерских проб. Я снимала пробы именно каскадеров, которых предполагала пригласить для работы в картине. И к началу съемок у меня сложилась довольно объективная оценка актерских возможностей будущих исполнителей трюков. Появилась уверенность в том, что они справятся, многие эпизодические и небольшие роли смогут сыграть сами. Конечно, в этом был и мой «шкурный» режиссерский интерес: мне во что бы то ни стало нужно было постоянно иметь под рукой исполнителей трюков: не просто гастролеров, приезжающих на конкретный трюк в конкретной сцене, а людей, находящихся рядом, единомышленников, которые могут помочь, в любой момент что-то еще придумать эдакое трюко-гэговское.

Это была удивительная команда. Саша Жизневский, маленький очаровательный конник, сыграл старуху с клюкой, которая покупает у аптекаря (Михаила Светина) капли.

— Десять капель перед стрельбой! — советует старушке аптекарь.

— Да пошел ты!.. — шамкающим старушечьим голосом отвечает Саша, а потом как молния вскакивает на лошадь и мчится вдаль.

Саша Огнянов играл мексиканца. Колоритная походка, невозмутимость, черные чуть раскосые глаза. И абсолютно мексиканский (с нашей ковбойской точки зрения) взгляд на жизнь. Он спокойно ложился под каблук Альберта Филозова, для которого наступить ботинком на человека было, я думаю, психологически сложней, чем самому улечься под чужой каблук. Но Саша всем своим видом убедил Альберта, что ему не только не больно, но и даже очень приятно!

Вася Шлыков — красивый, с идеальной фигурой. Ему можно было доверить любое актерское лицо: он мог пронести свой кулак в миллиметре — и никогда не ошибиться. Вася попробовал себя в разных творческих качествах и в разных странах, но вернулся домой.

Володя Лесков. Мы называли его Сынок — за лукавую милую детскость и детскую леность…

Коля Астапов. В сцене драки ему надевают на голову бочку с водой, да еще бьют по этой бочке. Вода хлещет потоками, а он… хмельно-сосредоточенно застегивает пуговицу на рубашке. Эта его импровизация дорогого стоит. При монтаже, когда приходилось жертвовать многими интересными кадрами, этот незапланированный кусочек я выкроила и оставила.

Коля появился у меня в кино давно — на картине «Суета сует». Приехал с Севера и пришел на студию с улицы. Я предупредила своих помощников, что ко мне идет какой-то человек — кто и зачем, я не знаю. Если будет убивать — закричу. Коля принес мне в подарок рыбу муксун и хрустальный рог и сказал: «Я вас очень прошу, возьмите меня на любой эпизодик. Я умею жонглировать, танцевать, могу быть каскадером. Мне хотя бы чуточку…» Тогда я специально в сцену на пароходе вставила крошечный эпизодик — официанта, жонглирующего тарелками. Наша дружба продолжилась по сей день. А тогда я познакомила Колю с каскадерами, он вошел в их группу. Потом преподавал пластику во ВГИКе. Меня он называет крестной мамой.

Каскадеры играли не только в индейцев и ковбоев, они играли в «старую» и «новую» жизнь. В один день могли сниматься сцены из той и из другой жизни (старая — «дикие» нравы до приезда миссионера кино мистера Феста, гульба и потасовки, и новая — облагороженная посредством синематографа). Соответственно моим ковбоям надо было переодеваться, менять лицо, бриться до синевы или не бриться вовсе. День начинался с вопроса: «Из какой жизни будем снимать? Сейчас старая? Ага!» — побежали переодеваться. «Новая? Ага!» — побежали «облагораживаться». Они точно знали манеру поведения: насколько они по виду выпивши, и чего — молока или виски.

Кроме того, они — одни и те же — играли по обе стороны «демаркационной линии» в одной и той же сцене — то ковбоев, то индейцев. Я беспокоилась, чтоб в монтаже не получилось, что Саша Иншаков-ковбой сражается с Сашей Иншаковым-индейцем. Но Сева Желманов — гример многоопытный: даже я не могла найти сходства между ковбоем и индейцем, сыгранными одним и тем же Сашей. Ну и потом — такое мощное актерское перевоплощение!

Ведь не зря же они дублировали в трюковых сценах, а иногда, на общем плане, и подменяли наших чрезвычайно занятых звезд.

Витя Григорьев — очень одаренный актерски человек — гениально дублировал Олега Павловича Табакова и Андрея Александровича Миронова.

А, например, подменять в трюке Наталью Фатееву пришлось пятерым мастерам: разгонялась она сама, потом на стену взбегала другая Наташа — Дариева (теперь жена Олега Корытина, конника из Питера), дальше по крыше бежал уже Саша Жизневский, затем прыгал Вася Шлыков, а заканчивал трюк Витя Григорьев. В результате динамичного монтажа Инессы Брожовской из пяти различных планов получился потрясающий прыжок одной жены одного вождя индейцев.

Вообще в фильме «Человек с бульвара Капуцинов» актеры любили своих дублеров, а каскадеры — актеров. И не только «своих», в чьи костюмы переодевались на трюки, но и «чужих». О том, как они любили Андрея Миронова, свидетельствует один эпизод из фильма, который они сыграли с таким упоением!

Салунные девицы с криком «Хотим фильму!» несут на руках мистера Феста.

На самом деле Миронова несли переодетые в женские платья каскадеры. Девушкам из кордебалета Андрюшу было бы не поднять, одного таланта в нем было килограммов на семьдесят. Да он бы и не позволил, чтобы женщины его несли. Мы пошли по простому кинопути: кричали и домогались Феста на крупном плане женщины, а на общем — несли каскадеры в платьях и шляпках. Они были счастливы безумно — мужчины, оказывается, обожают переодеваться в женщин, особенно такие мужественные, как каскадеры. Они красили губы, показывали коленки, задирая юбки, кокетливо выставляли «ножки» в огромных сапожищах, — туфелек на такие лапы, конечно, не нашлось. Больше всех распоясались, почувствовав себя девушками, Саша Иншаков и Саша Огнянов. Каскадеры несли Андрея с огромным удовольствием, ведь не раз мысленно носили его на руках. Когда вечерами мы собирались у меня в номере и приходил Миронов, это был праздник. Особенно, если Андрей что-то рассказывал — например, как сам был исполнителем трюков на картине Эльдара Рязанова «Необыкновенные приключения итальянцев в России». Жаль, что никто не догадался включить видеокамеру или хотя бы магнитофон… Но ведь никто не думал, что это уже не повторится!