– У тебя уже вода плюхается мимо чашки, – услышала я за спиной его голос.

– Угу, – кивнула я, нажимая на кнопку.

– Это безумие, – рассмеялся он. – Пить кофе ночью!

– Для меня это норма, Сереж, – пояснила я.

– Ура, – обрадовался он. – Меня перестали называть Сергеем Иванычем!

– Ничего радостного, – рассмеялась я. – Мне нравилось полным именем тебя называть.

– Хорошо. Я разрешаю тебе иногда называть меня именно так, – важно надулся он.

Я налила ему и себе кофе.

– Ты встретилась с теми людьми, которые были тебе нужны? – спросил он.

– Да, – кивнула я. – Все оказалось проще, чем я думала.

– Здорово.

– Сереж, а ты не знаешь, за кого Аська собиралась выйти замуж? – спросила я. – Из-за кого она уволилась из театра?

– Ты даже это уже знаешь, – кивнул он. – Лихо ты работаешь…

– Я – такая, – улыбнулась я. – Так ты не знаешь? Я понимаю, что у вас с ней был роман, она вряд ли тебе это сказала бы, но…

– Почему ж, – сказал он. – Она собиралась выйти замуж за меня. И это из-за меня она ушла из театра.

Я даже не от его ответа остолбенела. Я в принципе догадывалась, что все это было связано именно с ним. Догадалась еще тогда, когда увидела его на Аськином спектакле. А потом – когда он мне сказал, что Аська была в него влюблена. И, честно-то говоря, когда Гена поведал мне, что Аська уволилась из-за грядущего замужества, я почему-то опять сразу вспомнила о нем.

Но… Вот так просто мне обо всем этом сказать… После проведенной вместе ночи… Я, конечно, тоже циничная особа, но не до такой же степени.

– Ну ты и циник, – принужденно засмеялась я.

– Нет, Тань, это не цинизм. Просто я не вижу смысла говорить неправду. Ася собиралась за меня замуж. Вопрос второй – собирался ли я на ней жениться?

– А ты не собирался, – кивнула я. – Но настоял, чтобы она ушла из театра.

– Настоял, – согласился он. – Даже нашел ей работу. Другую. Может быть, хуже оплачиваемую, но с перспективой обучения в театральном училище. Одно было условие – она должна была уехать из Тарасова в Москву.

– Здорово, – саркастично улыбнулась я. – То есть ты фактически хотел ее выпулить из Тарасова? И из Лопатникова? Подальше с глаз?

– Не со своих, – покачал он головой. – Понимаешь, я часто бываю в Москве. Чаще, чем… моя будущая жена.

– Ага, – сказала я. – Я и забыла, что ты собираешься жениться. Ты не слишком-то любвеобилен, Сереж?

– Нет, – ответил он серьезно. – Я не люблю женщину, на которой женюсь. Скажем так, у меня просто нет другого выхода. Иначе мой бизнес накроется медным тазом, мне угрожает суд и, возможно, тюрьма, а я, сама понимаешь, туда не очень-то хочу. Поэтому – увы, мне придется жениться на этой даме. Ситуацию эту Аське я объяснял. Но она не поняла.

– То есть она отказалась от предложенных ей благ?

– Именно, – развел он руками. – Сказала, что уедет к матери и при встрече будет делать вид, что видит меня в первый раз.

– И ты с этим согласился…

Я не знала, кто эта дама, ради которой он так унизил бедную Аську. Я мысленно видела Асю на сцене. С этими белыми цветами… Слышала слова про подарки, которые ей дарил Принц. И самого Принца. Стоявшего в проходе и знавшего, что он ее предал ради какой-то старой богатой выдры.

Господи, какая гадость!

– Господи, какая гадость, – сказала я вслух.

– Таня, – начал он. – Ты не понимаешь эту ситуацию…

– Нет, – холодно сказала я. – Давай не будем это обсуждать, Сережа. Или – не сейчас.

Теперь я снова начала думать, что он мог убить ее. Скажем, Аська передумала уезжать к матери. Предположим, она что-то узнала. Например, что она ждет ребенка. Надо будет завтра выяснить. Судмед должен это знать. И тогда она могла совершить свою роковую ошибку: сообщить об этом Сереже. Сергею Иванычу. Он снова стал для меня Сергеем Иванычем.

И вот, когда она ему говорит об этом, он понимает, что все теряет, тем более что, по его словам, ему угрожает заключение в местах не столь отдаленных, и… Да, не удержавшись, он бьет ее камнем, а потом отволакивает в воду…

Что-то опять не сходилось. Сейчас не то время, чтобы ребенок мог помешать разрыву двух взрослых людей. Да и Аська вряд ли стала бы его именно этим шантажировать… могла, но чем-то другим. Все-таки я решила утром выяснить, была ли наша Аська беременна.

Тем более что мне же все равно надо встретиться с Витькой.

– Так, кофе ты меня напоила, – улыбнулся мне Сергей Иваныч, – а я сделаю тебе завтрак. Хочешь?

Мне было все равно. Мне вообще этот человек стал неприятен. Потому что он был жалок.

– Сейчас я приготовлю тебе свою любимую еду.

Он исчез в кухне. На минуту мне его стало жаль. Он так старался выглядеть по-прежнему счастливым и веселым, хотя прекрасно понял, что я изменила свое отношение к нему.

«Таня, он ведь в принципе такой же, как ты. Исключение – то, что ты не вышла бы замуж, нашла бы другой выход». А если бы другого выхода не было?

Я поняла, что мне нужно узнать, на ком он собирается жениться. Вообще – что я о нем знаю? Что у него за бизнес такой, который приносит ему недурственную прибыль, но из-за которого можно сесть в тюрьму? И с какой дамой этот бизнес так крепко связан?

«Мне кажется, стоит продолжить наши романтические отношения, – сказала я себе. – По крайней мере, пока я не разузнаю у него обо всем, что может быть связано с Аськиной гибелью».

Я пошла в кухню. Пахло там очень вкусно жареной картошкой.

На столе стояли две тарелки. В каждой лежал золотистый картофельный блин, посыпанный зеленью и тертым чесноком. И дымился кофе, сваренный не в кофемашине, а в турке.

– Прошу, – поклонился он.

– Спасибо, – прошептала я благодарно, стараясь по максимуму походить на Анджелину Джоли.

Он обнял меня, притянул к себе и прошептал:

– Ты на меня больше не сердишься?

– Нет, что ты, – сказала я.

Я смотрела на жареную картошку и думала – вот ведь, преследуют меня любители этих картофельных блинов…

Лучше бы он был неоригинален и любил простую человеческую яичницу. Или сварганил бы тосты.

Потому что в четыре утра картошка – это слишком тяжело.

А второй раз за день – как-то слишком.

Второй раз за день…

– Когда ты поедешь назад, в Лопатниково? – спросил он. – Сегодня?

– Не знаю, – призналась я. – Мне нужно еще кое-что сделать. И если я не успею, придется ехать туда завтра.

– Жалко, – сказал он. – Поехали бы вместе.