Она с расстроенным видом и несколько картинно упала в кресло у окна. Начала вертеть на пальчике кольцо, изредка посматривая на меня. Меня она заметила, но сделала вид, что в упор не видит.

– Вероника, я же просил: не врывайся ко мне со своими проблемами и своим Жориком! – довольно-таки сурово сказал старший брат.

– А к кому мне с этим идти, к Генке? – капризно проговорила Вероника, вынимая из сумки пилочку для ногтей. – Я сегодня уже договорилась, что мы все встречаемся, что Жорик приходит к нам, у нас будет тихий семейный ужин…

– А он?

– А он заявил, что сегодня занят.

Вероника метнула пилочку для ногтей на подоконник. Я бы сказала, что получилось у нее это классно. Наверное, так индейцы кидали томагавк. Мне даже стало страшно за этого неведомого мне Жорика.

– Ну, значит, занят, – меланхолично сказал Слава. – Вероник, кстати, ты узнаешь Таню? Это Таня!

Мне показалось, что в ее глазах мелькнуло узнавание. Но она сделала вид, что она не помнит, кто я такая.

– Таня? – удивленно протянула она. – Нет… Я не помню, простите.

На самом деле я была готова поклясться, что она прекрасно знает, кто я. Во всяком случае, так на незнакомых людей не смотрят. Так хотят произвести впечатление. Типа: «Ты помнишь, я была такая маленькая, тупая, страшная, а теперь вот я какая выросла?» На самом деле и выросла она тупой. И немножко страшноватой. Но, судя по стоимости кольца, которое она так старательно вертела на пальце, и дороговизне ее яркого прикида, она была богата.

– Таня – человек из моей юности, – улыбнулся Слава. – И я очень рад ее видеть.

– Значит, из моего несчастного детства, – кивнула Вероника. – А я старательно забывала мое детство. Потому что вы надо мной с Генкой издевались.

– Только Генка, – рассмеялся Слава.

Судя по всему, он и сейчас свою сестренку очень любил. И в упор не видел, что она – крайне неприятная особа.

– А Жорик – это кто? – спросила я.

– Жорик – это мой жених, – сказала скучающим голосом Вероника. – Он богатый. Но – зараза!

Теперь стало ясно, откуда у нее эти дорогие шмотки и это кольцо. От Жорика, раз он такой богатый. Тем более что Вероника, сделав страшные глаза и смешно выпятив губы, добавила, что Жорик вообще атас какой богатый. Самый богатый в городе. Даже богаче Генки!

– Знаешь, что я придумал, – прервал ее возгласы восхищения Славка. – Сделаем вот как. Мы с Таней сегодня все равно хотели вечер провести вместе. Так мы просто пойдем с тобой к маме.

– Ты пойдешь?! – вытаращила она глаза. – Там же Генка будет! Ты ведь с ним не разговариваешь! Мне что, звонить ему и требовать, чтоб он не приходил?

– Нет, не надо, – рассмеялся Слава. – Буду сидеть молча. Или разговаривать с мамой и с тобой. И с Таней. Зато мы спасем твой семейный вечер.

– Здорово! – обрадовалась Вероника. – И этот гад Жорик узнает, как мы без него чудно повеселились. И ему будет плохо!

Надо сказать, что в отличие от нее я приуныла. Мне совсем не хотелось тратить время на вечер в семействе Мартировых, из которых общаться можно было только со Славкой. Поскольку, насколько я помнила, мамаша у них тоже была особой далеко не самой приятной.

Но лучшего шанса пообщаться с Геночкой у меня не будет. работа есть работа. Куда от нее денешься? А так получалось, что в кругу семьи мое появление там вполне будет оправдано, и Геночка, не почуяв подвоха, раскроется пошире…

Так что, сам того не зная, этот неведомый Жорик мне очень помог – тем, что нашел срочное дело на сегодняшний вечер.

Мы приехали к Мартировым к семи часам вечера. Квартира их матери была просторная, отделанная в соответствии с общими нынешними тенденциями (светлые стены, ламинат, арки и так далее), но вот в кухне, куда мы прошли с привычным предложением помочь, все было по-старому. Я бы сказала, в духе исконного российского провинциализма. Не спасала впечатление ни хлебопечка, ни навороченный аэрогриль, ни уже ставшая привычной печка СВЧ. Стол был освобожден от посторонних предметов, там не стоял даже чайник. А Ираида Александровна, в дивном атласном халате с красными цветами, напялила поверх данного роскошества банальный ситцевый фартучек и волосы убрала под такую же ситцевую косыночку.

Она узнала меня сразу. Я ожидала сурового приема, но, видимо, забыв, что когда-то она высказала мне подозрение в том, что я развращаю ее мальчика, она теперь просияла.

Правда, мне показалось, она подумала, что мы со Славиком возобновили наши отношения.

– Танечка! – всплеснула она руками. – Сколько же лет я тебя не видела! Ты такая красавица стала. Глаз не отвести!

Мне хотелось напомнить, что я и раньше была красавицей, но я прикусила язык и покорно зарделась, пролепетав, что, мол, на самом деле это не так, я не красавица, но спасибо, и что я тоже ужасно рада ее видеть.

Я резала салат, кусочки которого таскала у меня из-под рук сидевшая тут же Вероника, и прислушивалась к их разговору.

– А он, мам, занят… Он вообще сегодня приехал, и ведь специально, зараза, приехал, чтобы со мной к тебе прийти, – щебетала наша крупноклювая птичка. – И нате вам, у него дела случились! Срочные.

– Вероника, главное, что он перестал бабами увлекаться, – назидательно молвила старшая матрона. – А дела – они у всех мужчин дела, и хорошо, когда они есть. Когда нет у них дел, это – беда.

– Какие бабы, мама, – фыркнула Вероника. – Я ему покажу! И бабам его тоже.

Я поняла, этот Жорик – скользкий тип. Во-первых, недавно у него была какая-то другая девица. Но Вероничка «постаралась», и девка эта куда-то исчезла.

– А я ему поджарила картошечки, как он любит, – загрустила Ираида Александровна. – Вот, натерла и пожарила. Блинчиком!

Она поставила блинчик из тертого картофеля на стол. Я тут же ощутила, что ничего весь день не ела. Такая золотистая картошечка, сверху нежный, зеленый лук, и…

Вероника тут же бодро утащила блинчик.

– Все-таки Жорика трудно перевоспитать, – сказала она, почти целиком запихивая добычу в рот. – Как был он деревенщиной простецкой, так навсегда им и останется…

– А ты замуж за него выходишь, – укоризненно заметила Ираида Александровна.

– А ты мне получше партию найдешь? – рассмеялась Вероника. – Он внешне ничего так. Потом, он с Генкой в дружбе. И он – с деньгами. А главное – он будет делать то, что я захочу.

Произнеся все это, Вероника встала и потянулась.

Дверь хлопнула.

– Генка пришел! – радостно закричала она и бросилась в коридор.

– Ну вот, избаловали ее братья, – вздохнула Ираида Александровна. – Ты, Тань, не смотри, что она такая шебутная. Она девка-то добрая у нас. Просто ей хочется выглядеть лучше, чем она есть.