Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Почему?
– Обвинители не боялись долгих судебных процессов с присяжными, потому что в делах с несовершеннолетними присяжных нет. К тому же подростки, как правило, не располагают никакой ценной информацией, которую можно было бы использовать. Максимум, что я мог для них сделать, – это поместить в больницу в Бронксе.
– Больницу?
– Для душевнобольных. Поверьте, это намного лучше, чем детское исправительное заведение! Пусть уж лучше подростков заставляют глотать лекарства, чем насилуют целой толпой. Больница – рай по сравнению с тюрьмой для несовершеннолетних. Для них она – самое безопасное место на земле. Потом я начал путать в суде Джулио с Хуаном, Марию с Мэгги и понял, что зашиваюсь. Обратился к начальнику, попросил уменьшить количество дел, сказал, что стал халтурить. Начальник ответил: «Размечтался». И я ушел.
– Значит, от малолетних преступников вы обратились к колумбийским младенцам?
– Да. Решил, дай-ка спущусь на более раннюю ступень развития. Она лучше оплачивается. А вы?
– Я?
– Неужели всю жизнь мечтали работать в страховании? Или случайно вляпались в эту профессию?
«Совсем не случайно», – подумал Пол. Он хотел рассказать, как умерла его мама. Как умерла мама и как он испугался. Объяснить Майлзу, что он, подобно Эйнштейну, пытался ввести холодную вселенную в рамки порядка и определенности. Но ответил просто:
– Примерно так.
С правой стороны показался проселок – не дорога, а пробитая в грязи колея. След в никуда.
Майлз снизил скорость, затем прижался к обочине.
– Они сказали: проселочная дорога, и по ней три мили. – Он вгляделся в теряющийся след и свернул с шоссе. Машина подпрыгнула на небольшой кочке.
Трава внезапно сомкнулась по сторонам «бьюика», и им показалось, что машина попала внутрь автомойки. Пол, не любивший в детстве всякие аттракционы, не жаловал и автомобильные мойки. В движениях их жестких щеток, поглаживающих губок и упругих струй воды ему чудилось что-то зловещее.
Теперь он испытывал такое же чувство беззащитности. Салон машины – их островок безопасности. А что там, снаружи, на болотах? Кто знает…
Он вглядывался в даль сквозь ветровое стекло, которое быстро превратилось в братскую могилу мелкой болотной мошки. Майлз попытался его очистить и включил «дворники», но это было все равно что пытаться преодолеть муссон.
Дорога кончилась, и они в полном одиночестве очутились на прогалине в траве. Майлз остановил машину.
– Как будто здесь, – сказал он. Стукнул по рулю раз, другой. Нервно оглянулся. Пусть адвокат и чувствовал себя в какой-то мере ответственным за Пола, но сопровождать человека на такие дела мало кому понравится. – Каков протокол поведения во время сделок с наркотиками? Ждать полчаса? – Он посмотрел на часы. – Мы приехали на пять минут раньше.
– Вы уверены, что протокол именно таков? – спросил Пол.
– Нет.
– Отлично. Заодно и проверим.
Прошло десять минут. Адвокат сказал что-то о погоде, бекнул, мекнул и замолчал. Пол его понимал. Поддержание разговора, когда трясутся поджилки, требует больших усилий. Он потер ладони и попытался проглотить застрявший в горле ком.
И первый услышал машину.
– Кто-то едет.
Минутой позже из зарослей травы вынырнул синий «мерседес-бенц» и замер в двадцати футах.
Обе машины стояли друг к другу носом.
– Так, – проговорил адвокат после изрядной паузы. – Судя по всему, вылезать нам. Он дернул ручку замка багажника, открыл дверцу и осторожно выбрался из «бьюика». Пол последовал его примеру.
Они встретились у заднего бампера.
– Кто понесет? – спросил Майлз. – Вы или я? – Успевший попутешествовать черный пакет выглядывал из-под старого брезента.
– Я возьму, – ответил Пол. – Ведь это я должен был доставить наркотики.
Он вытащил пакет. Из другой машины никто не показывался. Она замерла там, где остановилась, хотя мотор продолжал работать на холостых оборотах. Внутри не ощущалось никакого движения.
– Слышали анекдот, как юрист и страховщик пошли на встречу с торговцами дурью?
– Нет.
– Вот и я тоже.
Они рука об руку приблизились к «мерседесу». Это напомнило Полу вестерн – практически любой когда-либо снятый вестерн: в финале два представителя закона плечом к плечу идут на вооруженных бандитов. Как добросовестный актуарий, он не мог не прикинуть, каковы были шансы на успех. Получалось, пятьдесят на пятьдесят – половине храбрецов на экране обычно отрывали головы.
У «мерседеса» открылась водительская дверца. Из машины вылезли два человека. Они вполне могли сойти за торговцев автомобилями: никаких зеркальных очков, тяжелых золотых цепей и кричащих татуировок. Вместо этого хорошо отглаженные комбинезоны и рубашки для гольфа. Один – в зеленовато-голубой, другой – в полосатой поло.
Водитель – тот, что был в рубашке поло, – кивнул.
– Что-то вы, ребята, слишком дергаетесь.
«Пять баллов за сообразительность», – подумал Пол.
– Кто из вас Пол? – спросил приехавший. Он говорил с заметным акцентом. Колумбийским, решил Пол. И настолько пискляво, что его голос можно было принять за женский.
Пол едва сдержался, чтобы не поднять руку.
– Я, – ответил он. – Пол – это я. – Они остановились в пяти футах друг от друга. Черный пакет мгновенно потяжелел.
Колумбиец нагнулся и хлопнул себя по загривку.
– Долбаные москиты! Так и лихорадку недолго заполучить! – Когда он отнял руку, на шее алело яркое кровавое пятно. Он покосился на Майлза. – А ты кто такой, дружок?
– Я его адвокат, – проговорил тот.
– Его адвокат! – рассмеялся колумбиец и повернулся к товарищу. – Мать твою за ногу! А я явился без адвоката. Вы что, – он снова повернулся к американцам, – собрались подписывать бумаги или как?
– Никаких бумаг, – отозвался Майлз. – Просто мы хотим убедиться, что ему вернут его жену и дочь.
– Понятия не имею, о чем ты толкуешь. Не мое это дело. – Колумбиец нарочно, для смеха, начал утрировать акцент, но это никого не развеселило. – Я здесь, милок, чтобы взять порошок. Ясно?
– Ясно, – согласился адвокат.
Пол не проронил ни звука. Вот это да! Да он до такой степени перетрусил, что потерял дар речи!
– Ну так что, босс? – продолжал водитель. – Отдашь мне пакет или предложишь сперва поплясать?
Его товарищ расхохотался.
Пол держал пакет на вытянутой руке.
– Открывай! – приказал колумбиец. – Хочу сначала увидеть, что там внутри.