— Где, где, в Караганде, — ворчливо ответила я,потому что связываться с дураками не хотела.

— Чего? — рыкнул он, не особо напугав меня, а язадвинула ему в лоб пивной кружкой, он взвизгнул и вскинул руки. Отобрать унего пистолет оказалось пустячным делом. Парень так был поражен данным обстоятельством,что просто стоял и таращил на меня глаза, одной рукой потирая лоб. К некоторомумоему удивлению, пистолет оказался настоящим. Дружки вожака продолжалидемонстрировать серьезность намерений и шныряли по проходам. У меня создалосьвпечатление, что они кого-то высматривают. Примерно к этому моменту вожак обрелдар речи и гневно взревел, пришлось продемонстрировать ему его же собственноеоружие, после чего он впал в задумчивость, взглянул на дружков с тоской иотчаянием и попросил:

— Отдай, а?

— Еще чего, — ответила я сурово. — Кстати,если ты ищешь Славика, то он нас покинул.

— Чего? — опешил здоровяк и даже попятился. —Никого я не ищу.

Он явно решил смыться, пока дружки продолжали резвиться счужими сумками, но стратегическое отступление было пресечено. До того тихосидевший Стас, с интересом наблюдавший за развитием событий, ловко поставил емуподножку, и вожак растянулся на полу, выкрикивая что-то нецензурное. Дружкипробежали по всему залу и наконец-то обратили внимание на бедственное положениетоварища, а также на пистолет, который я держала в руках. Я надеялась, что уостальных нет оружия и они не затеют перестрелку: по виду они форменныепридурки, а от таких можно ждать чего угодно. Поэтому я очень обрадоваласьподмоге в лице двух молодых людей, которые появились в зале. Надо полагать, этобыла охрана заведения. Увидев и оценив ситуацию, все пятеро взревели ибросились к двери.

— А ты куда? — разозлилась я, ухватив вожака закуртку, и на всякий случай заехала ему пистолетом в ухо. Он обмяк и большехлопот не доставлял. Зато дружки совершенно ополоумели и, вместо того чтобысмыться, пока не появилась милиция, бросились на выручку вожаку. Как видно, ихсвязывала нежная дружба, а может, и правда мухоморов объелись.

Надо сказать, что к тому моменту все в зале орали ибестолково бегали, что огорчило меня. В такой суматохе смыться легче легкого, ая даже не знаю, кого ловить. Но тут доблестная четверка подскочила ко мне ипопыталась умыкнуть вождя. Пистолет в моей руке на них впечатления не произвел,я логично заключила, что он не заряжен, в чем и убедилась через три секунды. Комне ребята вроде бы претензий не имели, по крайней мере, на меня время тратитьне стали, подхватили вожака, а я вздохнула. В рукопашном бою у меня нет никакихшансов, а отдавать вожака было жалко. Очень хотелось с ним потолковать. И тут вдело вновь вмешался Стас. Легко поднявшись, он очень ловко уложил двоих парней,что прикрывали стратегическое бегство, сократив тем самым численность ихпопуляции до безопасного уровня. Подскочившие охранники доблестно сошлисьгрудью с теми, кто выносил вожака. Пришедшие в себя граждане приняли самоедеятельное участие в задержании преступников, особенно старалась девица летсемнадцати, которая, вспорхнув на спину одному из поверженных, молотила его поголове сумкой, точно на барабане играла, приговаривая в такт:

— Сволочь, сумку спер, а там стипендия.

— Разделяю ваше возмущение, — обратился к нейСтас. — Но боюсь, его голова треснет при таком интенсивном воспитании.

В ожидании милиции я успела переброситься парой слов сохраной. Парни на входе вели себя скромно, оттого их и пустили в приличноеместо, не ожидая от них пакостей. Прибежавшая официантка сообщила обограблении, и охрана бросилась сюда. Все было до того глупо, что хотелосьплакать.

Пока я беседовала с молодыми людьми. Стас читал газету,однако все-таки наблюдал за мной. Лишь только мы закончили обмен мнениями, онтут же спросил:

— Вы служите в полиции?

— Хуже. Люблю совать нос не в свое дело.

— У вас это здорово получается.

— Вы тоже охотно участвовали в нашем стихийномпразднике.

— Просто хотел помочь красивой девушке, —улыбнулся он.

Тут в зале появилась милиция, и разговор пришлось прервать.Граждан успокоили и попросили не расходиться. Я достала мобильный и набраланомер Вешнякова. Мой добрый друг прибыл в рекордно короткие сроки. Я как разбеседовала с лейтенантом, когда Артем, тяжело дыша и сурово хмурясь, возник взале. Обнаружив меня в добром здравии, он заметно подобрел.

— За что людей обидела? — ворчливо поинтересовалсяон.

— Вот этот тип хотел забрать мою сумку, — кивнулая на вожака, которого с трудом привели в чувство.

— С ума он сошел, что ли? — удивился Артем иповернулся к парню:

— Повезло тебе, легко отделался.

— Сука отмороженная, — обиженно заявил тот.

Артем легонько ткнул его в солнечное сплетение, пареньойкнул, и недавние усилия граждан привести его в чувство пошли насмарку.

Тут в зал влетел запыхавшийся охранник, огляделся, выискиваяглавного среди милиционеров, и, безошибочно определив такового в Артеме, что-тозашептал ему на ухо. Лицо Артем страдальчески скривилось.

— Отойдем-ка в сторонку, — сказал он мне.

— Труп? — спросила я. Артем закурил. Я завистливопосмотрела на него, затем взяла с ближайшего стола зубочистку и принялась еегрызть.

— Труп, — горестно кивнул он. — Думаешь, эти?

— Не думаю, — ответила я. — Если ты про трупв сортире, конечно. Или есть еще один?

— Типун тебе на язык, — отмахнулся Артем. —Накаркаешь. Мне и одного — за глаза. Ох, как мне все это не нравится.

— Кому могут нравиться трупы? — резонно заметилая. Артем поморщился.

— Труп полбеды. Ты мне лучше скажи, почему в зале встоль значимый день не оказалось ни одного мента?

— Потому что информации, то есть бреду раненогоШестакова, не придали значения.

— Вот-вот. Оттого мне здесь все и не нравится.

Разумеется, мне тоже не нравилось. Придали значение или нет,но проверить были обязаны, особенно если речь идет о киллере, причем издорогих. Опять же дурацкое ограбление не шло из головы.

— Пойду попробую поговорить со своим другом, раз уж онначал проявлять признаки жизни, — сказала я. — А ты займись парнем вводолазке.

— А что такое? — насторожился Артем.

— Лезет в герои. А я героев не люблю. Меня в детстве неправильно воспитывали.