Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ослабив объятия, он отстранился и заглянул мне в глаза.
– И я тебя люблю.
Мы перешли в постель, а потом он уехал. Тем не менее я не расстроилась. Разумеется, ситуация не изменится мгновенно. Потребуется время. Однако я не сомневалась, что беременность вернет мне мужа навсегда.
Казалось, все думали так же: мама, Мавуси, тетушка, Йайа и даже Ричард, который избегал меня после нашего последнего разговора. Все верили, что едва у Эли появится другой ребенок, либерийка больше не сможет манипулировать им с помощью Айви.
– Ты станешь не только его признанной всеми женой, но также и матерью его ребенка. Посмотрим, что она предпримет! – говорила Йайа за обедом у нас в квартире. Узнав о моей беременности, она стала чаще приходить, обычно с домашней стряпней и одеждой для беременных, которую покупала во время заграничных поездок. Мама тоже хотела приехать в гости, однако я убедила ее подождать до третьего триместра. Я скучала по ней, но не желала выслушивать нотации и оттягивала ее приезд до последнего.
– Ну ладно, как скажешь, миссис Ганьо, – ответила на это мама, ее радость от новости о ребенке передавалась даже по телефону. – Он к тебе приходит?
– Почти каждый вечер.
– И остается на ночь?
– Иногда. Я не переживаю. На прошлой неделе он ночевал пять раз.
– Ах, совсем скоро будет ночевать каждый божий день!
Мы обе счастливо рассмеялись.
Моя уверенность укрепилась еще больше, когда врач сообщила пол ребенка – у меня будет мальчик. Шла двенадцатая неделя беременности, и Эли поехал со мной в частную клинику в Ачимоте, не походившую ни на одно медучреждение, в которых я бывала прежде, – там даже медсестры улыбались пациентам!
– Мальчик? – повторил Эли, распахнув глаза и внимательно следя за движениями на мониторе. – У нас будет мальчик, – сказал он, повернувшись ко мне. Я лежала на столе с задранной рубашкой на блестящем от геля набухшем животе.
У меня из глаз полились слезы.
– Не плачь. – Эли неловко меня обнял, пытаясь не замазаться гелем. Однако поток слез лишь усилился. Я вынашивала Эликему Ганьо сына. Его наследника! Когда новость услышала мама, она тоже разрыдалась. Даже тетушка вроде расчувствовалась – у нее будто бы немного задрожал голос.
– Теперь все изменится, вот увидишь, – заверила она меня. И оказалась права.
После узи Эли начал суетиться вокруг меня еще больше. Он сам разложил еду, которую мы заказали, и принес мне на подносе, пока я сидела перед телевизором.
– Надо нанять горничную, чтобы помогала тебе по дому, – предложил он уже далеко не первый раз после объявления о беременности.
– Зачем? Когда станет тяжело, приедет мама, – сказала я с полным ртом мпото-мпото[29] из пюре батата и посыпанного сахаром. Беременность превратила меня в настоящую сладкоежку. Я добавила мед в рагу, приготовленное накануне.
– Не будем же мы заставлять твою маму делать всю работу по дому.
– Давай я сперва перееду в дом. Тут слишком тесно для пяти человек.
Отвернувшись, Эли уткнулся в телефон.
– Так когда я перееду? – спросила я, подтолкнув мужа локтем, полная решимости воспользоваться моментом. Шел третий месяц беременности, а я до сих пор довольствовалась его ночевками и маленьким чемоданом с вещами в квартире. Так больше продолжаться не могло. В конце концов, я вынашивала его сына – первого сына и пока единственного. – Когда, Эли?
– Послушай, дело в том, что…
– Не нужно длинных речей, просто назови дату. Скажи: «Афи, в пятницу ты переедешь из квартиры в наш дом». И точка.
– Афи, не мотай мне нервы.
– Не мотать нервы?
– Ты понимаешь, о чем я.
Я подняла поднос с колен и с силой опустила на кофейный столик, отчего оранжевые комочки мпото-мпото разлетелись по всей поверхности полированного стекла – странно, как оно не треснуло. От удивления Эли выронил телефон.
– Я не собираюсь рожать ребенка, живя в этой квартире. Клянусь Богом, если ты мне откажешь, я вернусь к матери.
Встав, я проскользнула мимо него, но обернулась, когда он меня окликнул.
– Афи! Я не потерплю подобного поведения! – заявил Эли так, словно разговаривал с непослушным ребенком.
Его слова разъярили меня еще больше. Я бросилась в спальню и громко хлопнула дверью. Он не остался на ночь.
Когда он уехал, я отправилась к Эвелин и сообщила, что на следующий день уеду в Хо.
– Не надо слишком на него давить, Афи. Пусть сам примет решение.
– В смысле? Как ты можешь так говорить после всего, через что я прошла?
– Не перевирай мои слова. Ты знаешь, я меньше всех прочих склонна вставать на сторону твоего мужа. Просто не думаю, что отъездом ты добьешься своего.
– А оставшись здесь, чего я добьюсь? Для себя и для ребенка?
– Афи, взгляни на то, что у тебя есть: прекрасная квартира, машина с водителем; он даже обещал тебе бутик в новом торговом центре. Вдобавок ко всему Эли добрый и любящий муж. Ну ходит он иногда к другой женщине, что с того? Многие мужчины обзаводятся детьми на стороне, так уж устроен мир. Какая тебе разница? Ведь ты – официальная жена. Та, которую признают его семья и друзья, а это самое главное. По-моему, предъявлять ультиматум – неверный шаг. Пытайся наслаждаться деньгами мужчины и игнорировать его недостатки. Веселись, ходи по магазинам, попроси о собственном большом доме с твоим именем на двери, попроси машину получше, с полным приводом, или даже две машины! Вкладывай деньги, которые он тебе дает, начни свой бизнес, помоги матери начать бизнес. Пусть он идет на выходные к другой женщине, если пожелает, а ты просто живи своей жизнью и наслаждайся ею.
– Не так все легко.
– Потому что ты его любишь? Я тебя умоляю! Запри сердце на замок и живи головой. Любовь тебя не прокормит, не согреет.
– Ты не понимаешь! Ты не представляешь, каково мне, как мне тяжело! Хотела бы я быть одной из тех женщин, которые способны мириться с третьим человеком в браке; которые с гордостью заявляют, что они – ферма, а другая женщина – всего лишь сад. Хотела бы я быть одной из них, но, сколько ни старайся, я не в силах смириться с любовницей. Я его люблю и не могу делить с другой, просто не могу.
Я проигнорировала увещевания Эвелин и на следующий день с двумя чемоданами села в машину Менсы и отправилась в Хо.
– Зачем приехала? – спросила мама, по выражению моего лица угадав, что причина визита отнюдь не радостная. Мы устроились в гостиной, она подала мне стакан воды. Когда я вошла в дом, мама собиралась на репетицию хора. Теперь песенник лежал у нее на коленях – темно-бордовая обложка сливалась с тканью, повязанной вокруг талии.