– Какое отношение Конни имеет к нам? – задала вопрос Кейт, хотя растущий в душе страх подсказывал ей, что самое прямое, и уже сделала с ними все, что хотела.

– Моя дорогая! Кейт!

Патрик рухнул перед невестой на колени, вновь обхватив ее своими ручищами и зарывшись лицом в складки платья.

Кейт беспомощно посмотрела поверх его головы на мать.

Сара залилась краской смущения, так как ей никогда прежде не доводилось быть свидетельницей таких бурных сцен.

– Дорогой… Дорогой… – лепетала пожилая женщина.

– Послушай, Патрик, – решительным голосом произнесла Кейт, отрывая голову жениха от своих колен. – Ты должен рассказать мне, что случилось. Что могла натворить Конни, чтобы довести тебя до такого состояния? Я должна все знать.

Его глаза загнанно забегали. Тихий стон вырвался из груди Патрика.

– Да… Ты должна знать…

Он тяжело поднялся на ноги.

– Я должен все тебе рассказать. Я часами бродил по улицам и убеждал себя пойти и все тебе рассказать. Я говорил себе: «Я должен ей все рассказать… Пресвятая Богородица! Я должен все ей рассказать…» Ну, я расскажу… Но я сейчас смотрю на тебя и не могу сказать то, что должен сказать. Не уходите! – воскликнул Патрик, когда Сара встала с лавки. – Вы тоже должны узнать…

Патрик повернулся к камину и, глядя на танцующие языки пламени, заговорил.

Кейт и Сара смотрели на его широкую спину и распростертые руки, нервно сжимающие и разжимающие украшения каминной решетки. Патрик рассказывал о том, что случилось в ночь после свадьбы Питера Фоссета.

Сердце в груди Кейт защемило. Было трудно дышать. Глаза и горло горели огнем… Она увидела комод под лестницей и уложенный на него тюфяк с соломой. Она увидела Патрика, который открывает свои объятия женщине, которую под действием алкоголя принимает за свою невесту… Что сделано, то сделано. Дороги назад нет. Протрезвев, он понял, что натворил, и пообещал Конни, что задушит ее, если она проболтается. Неделя сменялась неделей, и Патрик постарался вычеркнуть из головы неприятное происшествие, но вчера вечером в его дом пришел ее отец вместе с О’Молли и священник заставил его поклясться благополучием их ребенка, что он возьмет в жены Конни.

– Ты слышишь, Кейт? – поворачиваясь, сказал Патрик.

Слезы бежали по его щекам.

– Я поклялся, что возьму ее в жены, но – Иисус мне судья! – я ненавижу все в ней, даже имя. Еще я поклялся у алтаря, и об этом отец О’Молли не знает, что она получит мое имя, но не более. Сегодня утром я записался добровольцем и иду на войну…

«Если ты когда-нибудь пожалеешь о сегодняшнем дне, то пусть смерть настигнет меня в тот же миг», – вспомнила Кейт слова, произнесенные Патриком год назад.

Через мгновение перед ее внутренним взором предстало ужасное видение грядущего. Изувеченный, наполовину втоптанный в жидкую грязь труп, который можно было опознать лишь по распятию, которое Патрик никогда не снимал со своей шеи. Ее бросило в жар, потом затошнило… Кухня поплыла перед глазами…

Ее мать стояла подле Патрика и убеждала его исправить то, что он натворил:

– Забудь свое обещание…

Как будто он может! Отец О’Молли хорошо знает, как скреплять клятвы ирландцев.

Кейт почувствовала, что ускользает в благодатную темноту…

…Когда она пришла в себя, дышать было трудно. Воздух щипал и жалил ей легкие. Кейт поняла, что кто-то поднес ей нюхательные соли, и удивилась: откуда они появились в доме ее матери? У нее солей не было, потому что Кейт в них не нуждалась. У нее редко болела голова, а в обморок она вообще никогда прежде не падала. Чувство пребывания между двумя мирами оказалось до странности приятным. Не надо думать о новых отцах и потерянных мужьях… Кейт почувствовала, что ее голову приподнимают, а к губам подносят стакан. Ее голова удобно покоилась в изгибе чьей-то руки. Обжигающая жидкость потекла ей в рот, и Кейт закашлялась. Сознание вернулось, а вместе с этим вернулась и душевная боль. Открыв глаза, Кейт уставилась в лицо доктору Принсу. Твидовая ткань его теплого пальто колола ей шею и щеку. Серый шерстяной шарф, словно веревочная лестница, спускался ей на грудь. Черные глаза не мигая смотрели ей прямо в глаза. Доктор улыбнулся и положил ее голову на лавку.

– Это то, что я называю «доктор успел вовремя», Кейт, – сказал он. – Вы потеряли сознание, когда я уже стучался к вам в дверь.

Она не ответила, не улыбнулась, а лишь закрыла глаза.

– С ней все будет в порядке? – спросила Сара.

– Да, в порядке. Она просто нуждается в отдыхе…

В кухне повисла тишина. Кейт чувствовала, что взгляды всех собравшихся в помещении людей пристально изучают ее лицо. Патрик всхлипнул. Затем послышался скрип, когда бывший жених опустился всей массой своего тела на стул. Его кулак с грохотом опустился на стол.

Послышался низкий голос Родни Принса. Он задавал вопросы. Патрик отвечал приглушенным голосом. Тон врача быстро менялся. Первоначальные сочувственные нотки сменились недоверием, а затем негодованием.

Внезапно доктор Принс горько воскликнул:

– Он не может так себя вести! Патрик! Не глупи! Соберись с силами!

Бывший жених дернулся на стуле. Тот опять заскрипел.

– Послушай меня, Патрик! Не позволяй этому чертову священнику портить тебе жизнь! Тебе и, что более важно, Кейт. Не поддавайся! У него нет над тобой власти! Он не может заставить тебя жениться на той, которую ты не любишь! Вся его власть зиждется на страхе, который он тебе внушает!

«Он не понимает, – подумала Кейт. – Надо быть католиком, чтобы понять, насколько бесполезно переубеждать такого человека, как Патрик».

– Патрик! Ступай к нему сейчас же и скажи, что будешь давать деньги на ребенка. Расскажи, как она обманула и заманила тебя. Послушай, Патрик, я тебе помогу. Ты не останешься без поддержки друзей. В конце концов, можно обратиться в суд.

– Вы замечательный человек, – произнес Патрик.

В его словах прозвучала безнадежность. Наконец и доктор Принс понял, что все увещевания ни к чему не приведут. Но так быть не должно! Патрик и Кейт должны пожениться! Он просто обязан взять ее в жены! Пусть она наконец-то найдет мир и избавится от… Но доктор Принс прекрасно понимал, что, настаивая, он просто усугубит и без того страшные мучения Патрика. Потом Родни подумал о том Рождестве, когда чуть было не поддался искушению. Нет. Для его же собственного блага будет лучше, если Кейт выйдет замуж. Это станет достаточным препятствием между ними…

Родни снова заговорил, но ему никто не ответил…

Скрипнула, открываясь, щеколда черного хода. Кейт открыла глаза.

Послышался удивленный голос матери:

– Святой отец!

«Нет! Нет! Только не это! Я не выдержу!»

– Вы давно не заходили, – продолжала Сара.