Вспоминая события прошлого сочельника, Кейт понимала теперь, насколько сильно она преувеличивала тогдашнее недоразумение. Как глупо было с ее стороны счесть простое участие за что-либо большее! Даже сейчас воспоминания о тайных фантазиях вызывали приятную теплоту внизу ее живота. Кейт искала себе оправдание в том, что злоязыкие женщины отравили ее сознание своими выдумками и она сама начала смотреть на мир их глазами. Но сейчас Кейт была уверена, что заставила злые языки замолчать. Теперь сплетницы не знают, что и думать. Слишком уж неожиданным был такой поворот событий.

За прошедший год она только дважды видела доктора. Обе встречи произошли в прошлом месяце, когда доктор Принс приходил к ее приболевшей матери. Свои визиты к Толмаше он словно бы случайно подгадывал так, чтобы они совпадали с выходными Кейт. На кухне дома ее родителей доктор Принс вел себя безупречно вежливо, и не более того. В такие минуты Кейт думала, насколько ужасными могут быть досужие домыслы людей. Во второй его приход вместе с ней на кухне сидел Патрик. Кейт бранила себя за глупое желание, чтобы доктор одобрил ее выбор. Все ее опасения оказались напрасными. Вскоре после знакомства оба мужчины сидели и непринужденно разговаривали, даже смеялись. На прощание Родни Принс пожелал им счастья. Неловкий момент возник только тогда, когда доктор Принс спросил у Патрика, позволит ли он время от времени навещать его падчерицу. Ирландец от души рассмеялся, сочтя слова доктора чем-то вроде шутки, а Кейт, глядя в лицо доктора Принса, увидела на нем лишь благодушный интерес и, пожалуй, тень веселости. Патрик не скупился на похвалы новому знакомому: «Он настоящий джентльмен и… мужчина, Кейт. Если бы не моя любовь к Ирландии, я бы хотел стать англичанином». Милый простак Патрик!

Да, год выдался куда лучше, чем она ожидала. Сложнее всего оказалось уведомить о предстоящей свадьбе Толмаше. Свое разочарование предстоящей разлукой старики завуалировали, приняв живейшее участием в приготовлениях к свадьбе. Мисс Толмаше решила обеспечить новобрачную постельным бельем, мистер Рекс купил ковер, а мистер Бернард подарил чек на десять фунтов стерлингов. Доброта этих людей иногда была просто невообразимой. Благодаря пониманию и поддержке Патрика Кейт надеялась, что замужество не лишит ее полностью их общества. Как-то жених предложил ей ездить навещать прежних хозяев раза два в неделю после обеда. Он, оказалось, был даже не против того, чтобы Кейт продолжила свои занятия с мистером Бернардом. Учитывая ту степень предубеждения, царившую в социуме, из которого она вышла, и видя повсюду мужскую тиранию и те невидимые цепи, которыми они приковывали жен к домашнему очагу, Кейт не могла не нарадоваться покладистости Патрика.

Их будущий домик уже ждал приезда своих новых хозяев. Он находился в тихом Саймонсайде, всего в миле от района Пятнадцати улиц, но Кейт иногда казалось, что между этими двумя частями города зияет огромная бездна. В домике было четыре комнаты. Перед строением и позади него красовались два садика. Думая об их зелени, Кейт надеялась, что ее дочь вырастет и расцветет вдалеке от грязи нищенских переулков и пустырей. После событий прошлого сочельника она начала всерьез волноваться за Энни: ее прежняя веселость и непосредственность в общении, присущие детям, куда-то исчезли, а на их месте поселилась тихая меланхолия. Вспоминая себя в этом возрасте, Кейт пришла к выводу, что в смене поведения дочери повинен не только запрет на встречи с доктором Принсем, а что-то еще… Со временем Патрику, полюбившему девочку как свою собственную дочь, удалось завоевать ее расположение и частично вывести ребенка из мрачного расположения духа, но Сара говорила, что иногда внучка подолгу сидит, уставившись в одну точку. Кейт решила, что после замужества позволит Энни изредка видеться с доктором, если дочь так уж сильно к нему привязалась. Тогда эти встречи уже никому не смогут повредить. Но до свадьбы Кейт собиралась оставить свой запрет в силе. Потом она позволит им время от времени встречаться, но не так часто, как прежде.

У Кейт возникла уверенность, что все со временем уляжется. Вспоминая прежние волнения, она называла себя дурочкой. Расслабившись, она воскрешала в памяти события прошлого сочельника. Как бы повернулась ее жизнь, не вмешайся в нее тогда Конни и священник? Кто знает… Оглядываясь назад, Кейт уверяла саму себя в том, что не стоит драматизировать и давать волю воображению.

Кейт взглянула на мать. Сара мирно дремала на лавке. Какой же старой и больной она сейчас казалась дочери! Кейт ужасно хотелось увезти ее подальше от этого дома и живущего в нем мужчины. Лодыжки Сары набрякли, и опухшая кожа уже нависала над краями домашних тапок. Дочь беспокоилась о здоровье матери, ноги которой постепенно, но неуклонно опухали все больше. Кейт хотелось остаться на Рождество дома и дать Саре немного передохнуть, но Толмаше в этом году решили, что старость все-таки берет свое, и отмечать праздники в отеле, как обычно, не поехали. Из-за войны отели сейчас переполнены, заявили они Кейт, и это Рождество они собираются провести вместе с ней, вдали от шума и незнакомых лиц. Сегодня ей придется вернуться к своим хозяевам. Не то чтобы общество Толмаше ее когда-либо тяготило, совсем напротив. Просто Кейт понимала, как ждала мать ее приезда и какие планы строила на всю неделю рождественских праздников. А еще надо было не забывать и о чувствах Энни.

Сара лежала, что-то бормоча себе под нос. Кейт показалось, что мать повторяет одно и то же слово, возможно, имя, вот только речь ее была невнятной.

«Она ужасно устала и выглядит измотанной, – подумала Кейт. – Я дам ей подольше поспать. До вечернего чаепития никто все равно не придет… разве что Конни».

Мысль о двоюродной сестре вызвала неприятное чувство в ее душе. Почему Конни перестала заходить в последние два месяца? Сара, которая раньше ворчала, что ее и метлой не отвадишь от их дома, теперь жаловалась, что Конни давно не заходила. Кейт предполагала, что в этом повинна свадьба двоюродного брата Питера, на которую она с самого начала не хотела идти и отказывалась, ссылаясь на то, что ее хозяева не дадут ей выходного. По правде говоря, эту отговорку она придумала только потому, что не желала участвовать в повальной пьянке, в которую превращались праздники ее родни. Не тут-то было! Конни закатила форменный скандал, обвиняя двоюродную сестру в том, что она сильно задирает нос. В конце концов они с Патриком пошли на свадьбу. Сидя в битком набитой людьми комнате, Кейт с отвращением наблюдала за тем, как пиво и виски льются рекой. По ее представлениям, ничем хорошим такая попойка закончиться не могла. То, что сама она отказывалась пить спиртное, только укрепило Конни во мнении, что ее двоюродная сестра сильно задирает нос. Желая разрядить обстановку, Патрик, добродушно посмеиваясь, пил за двоих, опорожняя каждый протянутый Конни стакан. В результате не привыкший к такому количеству крепких напитков Патрик захмелел. К четырем часам утра все начали расходиться, но жених Кейт был в таком состоянии, что три мили до дома стали для него непреодолимым расстоянием. Патрик лишь сидел на своем месте и широко улыбался всем и каждому, не в силах подняться на ноги. Это, в известном смысле, порадовало Кейт, ибо теперь она была уверена, что даже пьяным Патрик остается все тем же добряком, а не становится злобным драчуном, как большинство мужчин, которых она знала.