В этих неприятных раздумьях я сел в такси и отправился утром в пятницу на работу.

Как ни кинь, никакое объяснение ничего хорошего не сулило.

Я вспомнил, как Анна описывала Эрскина Грира, рассказывая мне о том, как проходила их беседа: «Он шагу не сделает, если не будет уверен в успехе. Ни одна женщина перед ним не устоит». Неужто он и в этом случае был стопроцентно уверен в успехе? И неужто Анна повела себя именно так?

Не лукавя перед самим собой, я должен признать, что Грир был как раз ее типом мужчины. Пожалуй, в чем-то та гадкая статья в «Санди таймс» права: у Анны была слабость к очень богатым мужчинам. Правда, он был на тридцать лет старше ее и, на мой взгляд, довольно противный, но тут мне сложно быть объективным.

У меня оставалось одно спасительное объяснение – Анна пустилась во все тяжкие ради очерка. Чуть не запоров интервью расспросами о торговле оружием, она спохватилась и пошла на крайние меры, чтобы вырвать у него приглашение в Палм-Бич. Когда речь шла о деловых интересах, мужества ей было не занимать. Я вдруг представил, как она лежит на спине в его спальне и думает о статье в «Мире мужчин», и, честно говоря, мне от этой картинки не полегчало.

В одиннадцать часов я спустился в редакцию «Стиля» повидаться с редактором Мередит Кэрью-Джонс. Вокруг нее толпились авторы журнала. Постоянные авторы за скромную плату должны, кроме написания текстов, еще и несколько раз в год собираться на общую летучку. Их имена выносятся на первую полосу, это почетно для них и придает вес журналам. В «Уайсс мэгэзинз» они заполняют ту же нишу, что члены каких-нибудь попечительских советов благотворительных фондов.

Мередит, высокая, энергичная дама лет пятидесяти пяти, самое добрейшее существо, которое я когда-либо встречал в жизни. Каждый день она приезжала на Парк-плейс из Рутленда, где жила с мужем, большим любителем охоты на лис. Она часто упоминала о нем, и мы знали все его привычки («Бастер терпеть не может овощи, поэтому мы их никогда не готовим, увы»), но поскольку в Лондоне он почти никогда не появлялся, то оставался загадочной персоной, этаким внесценическим персонажем. Каждую пятницу, по традиции, Мередит брала творческий день и руководила журналом из дома, но на самом деле стряпала для Бастера обильный обед на весь уик-энд, который он предвкушал всю неделю. Подозреваю, этот Бастер понятия не имел, что женат на одной из самых авторитетных женщин в сфере моды и стиля.

Ее офис, который она переделывала каждую весну, превратился в настоящий храм моды. Когда я впервые зашел сюда, это был музей скульптуры и миниатюрных статуэток. В этом году она декорировала кабинет в пляжно-морском стиле: на стенах висели корабельные приборы, на окнах занавески из парусины.

Сегодня Мередит собрала полдюжины своих самых надежных авторов на экстренный саммит. Назрела проблема: дефицит фотографий достойных английских домов в традиционном стиле.

По нашим данным, перекормленные видами особняков, пентхаусов, апартаментов, замков, шале, гасиенд и палаццо, которые появляются у нас в каждом номере «Стиля», читатели никак не насытятся созерцанием простого английского деревенского дома. Но не каждый такой дом может прийтись им по вкусу; тут нужен дом в георгианском стиле с подъемными окнами, выложенном плиткой холлом, гостиной, которую украшает ветхозаветный камин, и чтобы наверху располагались теплые уютные спальни с видом на парк. Вот чего жаждут наши читатели, и если мы иной месяц не поместим фото такого дома, они страшно огорчаются.

Проблема в том, что оборот хороших домом в стиле короля Георга или королевы Анны гораздо медленнее, чем оборот наших номеров. К тому же мы не можем давать фотографии тех домов, которые только что появились у наших конкурентов. Мы нуждаемся в постоянном притоке «новых» старых домов: то есть тех, которые перешли в руки других хозяев и были переделаны в старинном духе. Причем, чтобы традиционное в правильных пропорциях сочеталось с современным, например, обивочными тканями от наших рекламодателей. Читатели обратят внимание на то, что на фото кровать в чьем-то доме застелена покрывалом от Першерона, – и себе такое же захотят.

Другая проблема с английскими деревенскими домами заключается в том, что, когда их выставляют на продажу, покупают их в основном иностранцы. Американцы, немцы, скандинавы, они приезжают в Лондон работать в банках или страховых компаниях и через годик-другой решают приобрести поместье. Они покупают дома, вкладывают бешеные деньги в ремонт и дизайн и получают пленительно прекрасные и идеально удобные для жилья особняки, в которых есть все, кроме одного, самого важного для нас – признаков английскости.

Мередит выглядела озабоченной, но, как всегда, собранной.

– Мы опять обсасываем проблему с английским домом.

– Есть предложения?

– Одно-два. Бэринг-хаус в Хэмпшире, но хозяева пока не горят желанием прославиться. И еще Аннабелла выследила дом недалеко от Хангерфорда, который будет снимать Дэвид Млинарик.

– Может быть, нам разрешат сфотографировать Бэринг-хаус без упоминания имени хозяев?

– Можно попробовать. Но подпись получится неуклюжей: «Собственность английской семьи в округе Мичелдевера».

– Кстати, – сказала Мередит, – вы со всеми нашими авторами знакомы?

Она представила мне свою команду. Пятерых я знал раньше, шестой была супруга заводчика племенных жеребцов.

– А что, если взять лондонские особняки, выстроенные в деревенском стиле? – предложил я. – В нашей власти слегка раздвинуть горизонты возможного.

– Мы уже положили на них глаз. Двоюродные сестры бывшей жены Ага Хана купили очень миленький новый домик в Чизвике, и еще есть какой-то компьютерный магнат, никогда не слышала его имени, он купил огромный готический дом в Риджент-парке. Нина Кэмпбелл делала для него шторы.

– Звучит заманчиво. Еще что-нибудь наклевывается?

– Мы уже целую вечность зондируем почву насчет дома Конрада Блейка в Кенсингтоне. Он в принципе согласен, но с датой съемки волынит. И еще Минни считает, что ей удастся уломать Эрскина Грира дать согласие на съемку его дома в Гайд Парк-гейте.

Минни – это Минни Васс, настоящее ее имя, то есть то, под каким она была известна в первом замужестве, – Шарлотта Васс. Ее девичья фамилия, как мне кто-то сказал, – была Шарки. Череда браков последовательно превращала ее в Минни Аль-Рахман, жену арабского шейха, Минни Страт Брора, любовницу половины восточного Сазерленда. Но самым удачным был ее самый первый брак с Джонни Вассом, и первый развод тоже был самым чинным, может, потому она и сохранила эту фамилию.

– Я слыхал, у Эрскина Грира шикарная коллекция картин? – обратился я к Минни Васс.

– А ты разве у него не был? – удивленно встрепенулась она. – Ты же вроде ходил к нему на обед.

Она так укоризненно посмотрела на меня из-под выкрашенной в цвет воронова крыла челки, что я должен был устыдиться не то того, что не был на обеде у Эрскина Грира, не то того, что забыл, что у него развешано по стенам.