Нуткер с Унксом, вконец отчаявшись подстрелить форель, полезли в потайной отсек повозки и вытащили оттуда бочонок с порохом. Порох насыпали в пустую бутылку из-под вина. Ункс отрезал кусок аркебузного фитиля. Дисмас с растущим беспокойством наблюдал за ними.

– Чем вы там занимаетесь? – спросил он.

– Рыбачим, – ухмыльнулся Ункс.

Ландскнехты подошли к озеру. Кунрат забрел в воду по колено, повернулся спиной к берегу и целился в форель. Хихикая, словно пара сорванцов, Нуткер с Унксом подожгли фитиль, выждали несколько секунд и метнули бутылку в озеро.

Дисмас охнул и закричал:

– Ложись!

Услышав всплеск за спиной, Кунрат обернулся как раз в тот миг, когда раздался взрыв. Вода огромным фонтаном взметнулась к небу, а ударная волна сшибла Кунрата с ног.

На берегу Нуткер с Унксом хохотали, согнувшись в три погибели. Кунрат, весь в иле и водорослях, словно злобное морское божество, побагровел от ярости и с кулаками набросился на приятелей. Сцепившись, ландскнехты мутузили друг друга, переругивались и реготали. Дисмас, Дюрер и Магда смотрели на потасовку.

– Вот она, железная ландскнехтская дисциплина, – заметил Дюрер, продолжая рисовать.

У Дисмаса от взрыва звенело в ушах. Он невольно потер их. Магда, заметив его увечье, удивленно распахнула глаза, но тут же смущенно отвела взгляд и указала на озеро:

– А вот и наше пиршество.

Десятки оглушенных рыбин всплыли на поверхность. Ландскнехты, забыв о греко-римской борьбе, с радостным гиканьем бросились собирать добычу.

Дюрер пошел посмотреть на улов. Дисмас и Магда остались вдвоем.

– Твои уши…

– Я прекрасно слышу.

– Есть такое притирание…

– О притираниях лучше помалкивать, не то эти умники решат, что ты все-таки ведьма.

– Спасибо тебе. Ты меня спас.

– Я не верю в ведьм.

– Между прочим, я знаю эту книгу. Ну, «Молот ведьм».

– Ты умеешь читать?

– Умею, но никакого метода святого Бонифация не припомню…

Ландскнехты бродили в воде, собирая рыбьи тушки.

– Хорошо, что они читать не умеют, – вздохнул Дисмас. – Бонифаций был праведником. Монахом, как и мы. Бенедиктинец из Англии. Он прибыл сюда крестить язычников-франков. Нелегкая работа… Здесь рос священный дуб, который франки считали воплощением бога Тора. Бонифаций, желая доказать, что не страшится гнева Тора, срубил дуб топором. Храбрый был человек. А из этого дуба он потом построил часовню.

– Перед сном я ему помолюсь.

– Ну, Бонифация потом самого зарубили. Зато теперь Тору больше не поклоняются. Кстати, я продал ребро Бонифация одному… – Дисмас осекся. – А как ты собираешься готовить грибы?

– С травами. – Магда посмотрела на него. – Как так вышло, что ты продал ребро святого Бонифация?

Дисмас пожал плечами:

– Мощи для нас – обычное дело.

– Для кого, Дисмас?

– Для монахов, разумеется.

Магда улыбнулась:

– Я повидала немало монахов, но в первый раз встречаю таких, которые глумятся над графами, управляются с оружием, как солдаты, рыбачат с помощью пороха и хотят чинить поругания над женщинами… И ни у кого нет ни единого креста.

– Понимаешь, эти трое – послушники, только начали новициат. Еще не привыкли к дисциплине.

– А какого вы ордена?

– Это такой… новый орден.

– И как он называется?

– Бонифаты.

– В жизни о таком не слыхала! – рассмеялась Магда.

– Конечно, откуда бы тебе слыхать? Говорю же, это новый орден.

– И какое у вас призвание? Судя по всему, вы не пасете стада и не варите варенье.

– Мы – нищенствующие монахи-странники. Христарадничаем.

– С оружием?

Дисмас пожал плечами:

– Так легче собирать милостыню.

Она снова рассмеялась. Смех звучал нежнее китайских колокольчиков.

– А с чего это ты донимаешь меня расспросами? – с напускным раздражением спросил он.

– Да так, интересуюсь.

– Монахами?

– Нет, тобой.

Дисмас покраснел:

– Во мне нет ничего интересного.

– Тогда расскажи, чем еще занимаются бонифаты. Они же не только попрошайничают с аркебузами и арбалетами наперевес?

– Мы занимаемся перенесениями.

– Вы носильщики?

– Нет, мы переносим святыни.

– Как это?

– А вот так. Переносим их с места на место. Как только реликвия – косточка святого, клок сена из Вифлеемских яслей или еще что – возжелает перенестись на новое место, например из одного святилища в другое, мы, бонифаты, устраиваем ее перенесение.

Магда хихикнула.

– Что тут смешного?

– И как вы узнаете, что святыня возжелала отправиться на новое место? Она что, прямо так и заявляет: мол, надоело мне в Лионе, хочу в Милан?

– Не насмешничай, богохульница. Это серьезное дело.

– Мне просто интересно, откуда вы знаете, что святыней овладела охота к перемене мест.

– Сложно объяснить в двух словах, – вздохнул Дисмас. – Этому учатся годами. Между прочим, оружие у нас для того, чтобы оберегать доверенные нам святыни.

– Надо же, какие праведники!

– Я не говорю, что мы праведники.

– Как скажешь.

– Я и сказал.

– Все равно мне с тобой нравится.

Дисмас снова покраснел:

– Я грешник.

– Зачем ты мне это говоришь?

– Это мое дело.

– Ты спас мне жизнь и не позволил своим послушникам лишить меня жалких остатков чести. По-твоему, это грешно?

– Я просто…

– Бонифат?

– Ну, если хочешь…

Она улыбнулась и посмотрела так, что Дисмасу стало неловко, но приятно.

– Хочу.

Ужинали форелью с грибами. Впервые после отъезда из Виттенберга все собрались у одного костра. Кунрат с притворной обидой глядел на Нуткера с Унксом, что нисколько не мешало ему уминать свежую форель с грибным фрикасе. Пиршество удалось на славу. Магда оказалась отличной стряпухой.

Когда все наелись до отвала, Магда наполнила кружки мятным отваром. От него пощипывало во рту, а по жилам разливались нега и безмятежность.

– Значит, ты не ведьма… – начал Кунрат. – А кто?