Кунрат, Нуткер и Ункс занялись сбором трофеев – деловито, но без обычного для ландскнехтов гогота и гиканья. Вдруг Нуткер восторженно присвистнул: на дне озерца обнаружилась оторванная рука Лотара. Ее уже пощипывала форель. Нуткер залез в воду и вышвырнул руку на берег.

Дисмас глядел на ландскнехтов, сидя в повозке. Он положил голову Магды к себе на колени, утирал девичий лоб тряпицей, смоченной в озерной воде, и шептал молитвы.

Пухлые пальцы оторванной графской руки были унизаны перстнями. Видно, Лотар любил драгоценные украшения. Дисмас вспомнил, что у Альбрехта на десяти пальцах умещалось четырнадцать перстней, а самый крупный предназначался для смиренного лобызания.

Чтобы проще было стаскивать кольца, Ункс решил отрубить пальцы ножом, один за другим. Дисмас отвел глаза.

Трофеев было множество. Кинжал с золоченой рукоятью. Меч первоклассной толедской стали, с крыжом, украшенным гравированной дарственной надписью от крестного Лотара – Карла, короля Испании, будущего императора Священной Римской империи. Медальоны, пряжки, застежки, всевозможные регалии, а также кошелек мягкой кожи с вышитой монограммой Лотара под графским венцом. Обследовав кошелек, Нуткер объявил, что он сделан из мошонки здоровенного кабана. В кошельке нежно позвякивали дукаты. Недурной урожай.

После того как собрали добычу, пришло время заняться трупами.

Десять стражников, пять лошадей и четыре собаки. Работенка не из приятных. Сжечь их, что ли?

Дисмас решил, что дым погребального костра наверняка привлечет внимание. К тому же кострище – слишком явный след. Погибших обязательно начнут разыскивать: как-никак это был граф Лотар. Однако же рыть могилы никому не хотелось.

Ункс, самый ленивый из ландскнехтов, предложил снять с трупов доспехи, одежду и обувь – словом, все до нитки – и закопать в лесу. А тела оставить на съедение волкам, медведям, кабанам и воронью. Славная пирушка.

Нуткер одобрил это предложение. Дисмас и Кунрат понимали, что этого делать нельзя. Негоже бросать на корм зверям бренные останки крестника одного из самых могущественных правителей на земле.

– Но лошадей-то можно оставить? – взмолился Ункс. – А то мы весь день провозимся!

– И всю ночь, – добавил Нуткер.

Сошлись на компромиссном варианте. Конские туши привязали к живым лошадям и пустили коней вскачь в чащу. А там уж ими займутся волки с медведями.

Потом стали хоронить убитых. Это заняло весь день.

Вырыли глубокую яму, сволокли в нее трупы, набросали поверх жженого лапника, чтобы сбить ищеек со следа, а потом засыпали землей. Место захоронения тщательно замаскировали. Ничего больше не напоминало о недавней битве на лугу, но всем хотелось поскорее покинуть это гнетущее место.

Прежде чем отправиться в дорогу, все решили немного передохнуть. Ландскнехты в очередной раз упрятали оружие в потайной ящик, а Дюрер уселся рядом с Дисмасом и что-то рисовал.

Дисмас посмотрел на рисунок. Пейзаж. Тот, что Дюрер рисовал вчера. Вот только посреди луга выросли могильные кресты. Ровным счетом десять.

– О господи, Нарс!

– Знаешь, я очень рад, что этих ублюдков убили. А они хоть и ублюдки, но все же христиане. Их могилы надо как-то пометить.

– Ни фига себе! Может, еще и часовню здесь построить?

Не поднимая головы от рисунка, Дюрер спросил:

– А зачем ты осенил Лотара крестным знамением? Или мне померещилось? А может, ты просто мух от него отгонял?

– Я отправил его в ад.

– Ага, с Божьим благословением. Как есть монах.

– Приедем в Базель, отправь рисунок на выставку, – язвительно предложил Дисмас. – И гравюру сделай, будешь оттисками торговать.

Дюрер скомкал лист и зашвырнул подальше.

Ландскнехты вскочили на коней.

Повозка тронулась в Базель.

Ехать ночью было непросто. Магда не приходила в себя. Дисмас передал вожжи Дюреру и бережно держал ее голову у себя на коленях. Время от времени он прикладывал ухо к груди девушки, проверял, жива ли. Он пытался напоить ее из фляжки, но вода стекала по подбородку.

К повозке подъехал Нуткер:

– Очнулась?

Дисмас помотал головой.

– Я же ее не видел, – жалобно произнес Нуткер. – Я готовил бомбы, засыпал порох, закладывал фитили… Я же не видел!

– Нуткер, ты ни в чем не виноват. Никто не виноват. Никто, кроме меня.

– Зачем она к ним пошла?

– Чтобы спасти всех нас.

Нуткер посмотрел на Магду и, перегнувшись из седла, осторожно коснулся ее щеки:

– Не помирай, сестренка.

К следующему полудню Шварцвальд остался позади. Повозка катила вниз по пологому склону, дорога стала лучше.

Ехали быстро, хотя и старались не трясти повозку на ухабах. Трофейные лошади Лотара позволили сменять коней в упряжке и не останавливаться на отдых. К исходу дня впереди завиднелись парные шпили Базельского собора. На закате повозка проехала по мосту через Рейн и остановилась у городских ворот.

– Что везете? – спросил стражник.

– Умирающую. Если задержимся, то она точно умрет.

Стражники отпрянули, опасаясь чумы.

– Она расшиблась, – объяснил Дисмас. – Мы едем к Парацельсу. Знаете такого лекаря?

– Не обязаны.

Дисмас бросил капитану стражи гульден. Этого хватит на выпивку всему караулу.

– Парацельс? Что-то припоминаю…

Дисмас вытащил из кошелька еще гульден.

– Улица за университетом, не доезжая арсенала.

– Благослови тебя Господь, сын мой.

Дисмас тряхнул вожжами. Ландскнехты поскакали вперед.

Когда повозка свернула на улицу за университетом, ландскнехты, спешившись, уже колотили во все двери и допрашивали прохожих. Нуткер прижал одного к стене и тряс за грудки, требуя немедленно доложить, где скрывается Парацельс.

Клиника Парацельса располагалась во внутреннем дворике, куда вел узкий проулок. Повозке было туда не проехать. Ландскнехты наскоро соорудили носилки из рогожи и уложили на них Магду. Нуткер шел впереди и вопил во все горло:

– Парацельс! Кто тут у вас Парацельс? Парацельс, выходи!

В дверях возник румяный дородный господин и застыл в классической позе оскорбленного достоинства. Подбородков у него хватило бы на троих, а цвет щек в точности совпадал с алым цветом колпака. Это и был Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм, также именуемый Парацельсом.

– Что все это значит? Немедленно прекратите шум, иначе я позову стражу!

– Тут девушка помирает, ваша честь, – поспешно заговорил Дисмас. – Вы знали ее отца… Шрамбергский аптекарь… Магда.