— Друг мой, господарь наш, дождались!

Василе еще раз обвел шатер и спросил, предчувствуя беду страшную:

— А где душа моя Лиль?

Больдо отвел взгляд, но рук с плеч не опустил, сжимая их с волчьей силой:

— Не знаем.

— Как это?

Иринь передала пестик Димитру, который смотрел на дядю во все глаза, и подошла к князю, не забыв поклониться:

— Герцог швырнул в нее зеркало для переноса, окропив своей кровью, и сестрица моя исчезла, только вот бес этот, ирод окаянный говорит, что не к нему в поместье она перенеслась, иначе люди его сюда пришли. Закинуло зеркало Лилю в неизвестное место, — на последних словах не выдержала Иринь и заплакала. Больдо сразу же обнял девушку и прижал к себе, согревая теплом. Если бы не чужие глаза, то и поцеловал бы ее, чтобы успокоить.

А у Василе, гладя на них, сердце разрывалось — его Лиля одна одинешенька среди чужих и никто ее не защитит. Он схватился на за правую сторону, чувствуя, как сжались все мышцы внутри грудины, и простонал.

Не успел!

Сад был темен и тих, лишь в свете луны угадывались очертания деревцев и небольших кустарников, неведомых мне. Было что-то в этом месте странное, отчего мурашки по коже бежали. Неживое будто, но и не мертвое. Чувствовала я, что притаились обитатели этого сада в темных углах, куда ни один лучик не проникал, и смотрят, следят за мной, как лисы за заплутавшим зайцем. И в лесу у меня всегда был шанс спастись, с детства умения прививали, но тут, среди природы чуждой, не привычной моему глазу, я не находила себе места. Только ведь сидеть на одном месте не поможет, надо выход искать, поэтому поднявшись, я постаралась найти зеркало, да только разбилось оно на мелкие осколки, которые тускло поблескивали в лучах ночного светила.

Я тяжело вздохнула, снова огляделась, стараясь погасить искру разгорающегося страха, и шагнула на одну из трех дорожек. Сердце мне подсказывало, что этот путь стоит выбрать, разум же советовал ту, что была пошире и посветлее. Третья же дорожка, хоть и не была такой широкой, но выглядела чем-то средним между первой и третьей, добавляя еще больших сомнений в выборе. В сказаниях жители Нави так только и поступали: путали, завлекали, одурачивали бедных людей. Вот и я попала в навью ловушку, и разум тут не поможет — глаза могут обмануть, а слух предать. И лишь сердце подскажет правильное решение.

Под сапожками скрипели мелкие камешки, что остались на дороге из-за огромных корневищ, пробившихся из-под земли. И до того они были мощные и сильные, что пробили камень, уложенный здесь аккуратными кирпичиками. Отец про такое рассказывал, говорил, что в Аквитании дороги в городе из камня, и не страшны им дожди и снега, ничего под ногами не раскиснет в вязкой жиже, но на такое излишество много сундуков с золотом надобно, да и благословение самого Ярило, чтобы лютые зимы не заметали.

Неужели я все-таки попала в Аквитанию? Герцог же к себе в замок хотел перенестись…

Позади меня послышался тихий шорох, от которого все волосы на загривке дыбом встали. Я так не боялась даже тогда, когда Василе в дракона превращался. Ноги приросли, не давая мне сделать следующий шаг, тело закаменело, но оборачиваться все равно пришлось — хотела я этого или нет. Я ощущала каждый свой позвонок в шее, слышала, как стучит кровь в висках, заглушая тишину странного сада, а глаза мои напряжены, как у самого настоящего зверя. Только вот не было никого позади меня.

Я развернулась обратно и наткнулась на изучающий взгляд темных, как безлунная ночь, глаз.

Крик мой застрял в горле, выйдя наружу лишь тихим хрипом.

— Ты кто такая? — спросил меня мальчишка. Он был возраста Димитру, но из-за роста, худого тела и заостренного лица выглядел старше и… опаснее. Лицо, еще детское, несло в себе черты степного народа, а высокие скулы и прямой нос выдавали в мальчишке ханскую кровь.

Может быть, он пленник герцога?

— Лиль звать меня, а твое имя?

— Тохтамыш, — горделиво ответил мальчишка. — И как же ты попала во владения к рогатому Эрлике, чужачка? Неужели кто-то из наших проклял тебя?

— Куда я попала, повтори, уважаемый Тохтамыш? — переспросила я, не веря ушам своим.

— К Эрлике, в подземное царство, — насмешливо ответил мальчишка. — Могу хоть сто раз повторить, но правда не изменится.

— Подземный мир… — зашептала я, а потом выкрикнула от испуга: — Макошь-защитница, я в Нави?!

Тохтамыш улыбнулся от уха до уха и кивнул.

Так за разговором я все и выведала, только как же хотелось, чтобы все это сном оказалось, и Василе меня разбудил своим ласковым голосом. Только не видать мне теперь ни любимого, ни родных.

— Не плачь, — вдруг строго сказал Тохтамыш. — Нечего горевать. Я тут один знаешь сколько был?! — подняв указательный палец вверх, продолжил мальчишка: — И ничего, не отчаялся. Выход есть, тяжело его найти, но вдвоем быстрее справимся.

Я стерла побежавшую по щеке слезу, дивясь как сама не заметила, что плачу, и улыбнулась. Юный сын хана Мурада мне нравился. Умный и сильный воин, будущая отрада в семье. Такой подлыми уловками красть родных у врага своего не будет, как Тэмур. И змеей жалить слабых. Весь в отца.

— Тогда давай продолжим поиски выхода, раз ты такой смелый и уверенный в силах собственных. С таким мужчиной рядом и мне не страшно.

Показалось или, и правда, румянец выступил на щеках Тохтамыша. Я отвела взор, чтобы не смущать его больше.

Юный хан показал мне все места, где мог их хитрый Элрике спрятать выходы в Явь, но нигде мое сердце не отзывалось, а припрятанная соль в кармане сарафана молчала. Не хотелось думать, что дар мой соленой был настолько слаб, что и чутье не подарил, но глухая стена стояла в Нави, и человеку преодолеть ее было очень сложно.

— Это все, что отыскал, — сказал устало Тохтамыш и уселся на траву возле высоких деревьев. Я села рядом. Ночь потихоньку рассеивалась, растворялась в свете утра, но лишь по тому, что вторая луна заняла свое место на сумрачном небосводе — Навь — мир подлунный и солнцу тут не бывать.

Слышала я в голосе мальчишки обреченность, хоть он и хорохорился, но кого Навь забрала, того не отпустит. Только силой или обманом можно было побороть древнейшую магию.

— Обман, — выдохнула я и резко развернулась к Тохтамышу. Он нахмурил свои густые брови и внимательно посмотрел на меня. — Обман… В наших преданиях Навь состоит из обмана для человека. Без защиты рода и богов каждый шаг здесь лишь дальше уводит. Конечно, мы ничего не нашли!

Я всунула руку в карман и достала немного розовой соли, подула на нее легонько, будто сдувая невидимую пыль, и сразу же около нас трава покрылась тонкой корочкой льда, но то не лед был, а соляная корка. Деревья подернулись дымкой, а вскоре мы увидели лишь торчащие коряги из булькающего болота. Тохтамыш вскочил на ноги и заозирался, не веря своим глазам. Я вернула соль в карман и тоже встала, рассматривая не такой приятный глазу пейзаж — вот она настоящая Навь — опасная и беспощадная.