Может быть, и он был неправ, что всю вину свалил на племянника. Но и в месть Вайорики не верил. А ежели это кто-то из слуг… От мысли об этом его отвлек грохот — Василе от злого бессилия грохнул об пол глиняный кувшин для умывания. В миг по комнате разлетелись черепки, а в деревянном полу осталась вмятина, но этого ему было мало, он, выпуская пар, топнул ногой по отметине… и провалился сапогом подпол.

— Не шевелитесь, князь. Дайте-ка мне взглянуть.

Василе послушно замер, наблюдая, как Ион, скрючившись в три погибели, рассматривают дыру под сапогом. Что он в эти щелочки может разглядеть, князь недоумевал, но послушно стоял, не пытаясь вынуть застрявшую ногу.

— А теперь, очень аккуратно, потяните ногу на себя и отойдите.

Василе, балансируя на одной ноге, так и сделал, даже не скрипнул. Ион же нырнул рукой в темное отверстие и вынул на свет небольшой предмет, завернутый в тряпицу. Когда они осторожно развернули ткань, то оказалось, что Димитру под полом хранил женское зеркальце из отполированного серебра, все украшенного самоцветами, да чужестранными письменами.

— Что это такое, Ион?

Вещица была странной, особенно в комнате мальчишки, но ведь прятал ее Димитру от глаз.

— Неведомо мне, господарь. И письмена незнакомые. Давайте проверим эту вещицу на стихии?

Василе кивнул, завернул зеркальце в тряпицу и повел Иона в оружейную — там за каменной кладкой была тайная комната, где они работали с магией: он, Больдо и Ион. Укрепляли артефакты, исследовали находки, тренировали силу. Хоть магия и была частью Валахии, и народ издревле привык оценивать каждого по силе дара, но никто ее особо не развивал, ритуалы не практиковал, полагаясь тут на волю богов. Не в почете это было, поэтому все свои уроки они проводили тайно. И книги там хранили древние, и артефакты секретные. Чем меньше поданные знают, тем лучше они служат на благо Валахии.

Уже закрываясь в комнате, где моментально зажглись факелы с магическим огнем, Василе задумчиво проговорил:

— А ведь у Димитру не получалось взлететь, хотя небольшие крылья у него были.

Ион враз потемнел лицом, но ответил серьезно:

— Он еще мал, князь. Сможет ли он полететь, узнаем не раньше его совершеннолетия.

— Я уже летал в его возрасте. Плохо, не чувствовал поток, но поднимался с отцом, а Андрия и того раньше. Ее только мама успевала за косу хватать, чтоб та в лес не убежала.

Ион все это прекрасно знал. Своими глазами же видел, но и его слова были правдой — ипостась дракона окончательно формируется к восемнадцати годам, а до этого ее проявления не так постоянны, как хотелось бы хозяину. А уж полет…

— Я хоть и наговорил вам про Проклятого змея, но вы все верно решили, князь. Нельзя сплеча рубить, надо во всем разобраться.

Василе ничего не ответил, лишь поиграв желваками на скулах. Злился он на себя безмерно. И что за Димитру плохо следил, будто он обычный мальчишка, которому и подзатыльника хватит для разумения, а про ласку материнскую совсем забыл. Да, матушку он бы ему никогда не заменил, но мог быть и поласковее, да все боялся, что характер попортит. А похоже, жизнь себе сломал.

— Не кручинься, господарь мой. Найдем их, с помощью заступников и богов наших, найдем, — постучал по плечу Ион и отошел к открытым шкафам, чтобы достать нужные предметы для проверки. Василе лишь тяжело выдохнул и вынул из-за пазухи сверток, развернув его на столе. Хоть бы получилось определить, что за предмет такой диковинный прятал его племянник у себя в комнате.

В шатре кроме них никого и не было, будто не пленники они, а гости дорогие. Лежанки с меховыми накидками, низкие столики с едой да напитками. Какой-то мальчишка, зашедший сразу после хана, сказал, что в соседнем к этому шатре будет стоять купальня и мы сможем помыться, а пока нам предложили отдых здесь.

Все молчали, оглядывая непривычное убранство. Потом взгляды остановились на тарелках с едой, а в животе заворочался голод, но есть было страшно.

— Морить голодом мы себя не сможем, — будто читая мои желания, тихо сказала Вайорика. — Без сил мы станем еще уязвимее, а ежели домой хотим вернуться, то о своем здоровье думать надо в первую очередь.

И после своих слов села на лежанку и взяла из тарелки кусок жареного мяса. Я посмотрела на сестру, потом на Димитру, и поняла, что они боятся также как я. Только Огоньку было хорошо, ему принесли мясные остатки в старом глиняном блюде, и он с жадностью ел сырое мясо.

— А если еда заколдована? — спросила я тихо, садясь на соседний топчан, около которого стоял второй столик с ароматно пахнущим мясом. Рядом примостилась Иринь, Димитру же на нас не смотрел, продолжая просверливать дырку в земле.

Вайорика только хмыкнула и с грустной улыбкой ответила:

— Умнее всего заколдовать воду, без нее ты протянешь еще меньше, чем без еды. Пить же нужно, Лиль. Куда нам деваться? Мы уже в плену у опасного мужчины, окруженные лучшими войнами его клана, поэтому, если нас не спасут или мы не спасемся сами — чудом или магией — то лучше стараться проживать день за днем.

— Вайорика правду говорит, — тихо подтвердила ее слова Иринь. — Для нас роскошь — загадывать на пару дней вперед. Мы совершенно не знаем планов Тэмура. Что он захочет: подарить нас, продать или сделать своими рабынями?

Я заметила, что сестра избегала говорить про Димитру. То ли, чтобы не пугать мальчишку, то ли страшась самой мысли о его судьбе в лапах ордынского хана. Что с ним сделает Тэмур? На ум приходило лишь одно — убийство наследника. Сразу вспомнились страшные рассказы про жестокость ханов. Про отрезанные головы благородных мужей, про вырезанных младенцев у беременных жен. От ужасных картин перед глазами руки мои задрожали, и слеза подступили к глазам, но я держалась из последних сил — не хватало, чтобы мои страхи успокаивали, будто других забот нет.

Вдруг мою руку взял Димитру, сжал ее, схватился крепко и подошел совсем близко, выпрашивая женской ласки. Я сразу притянула его, обнимая. Рука моя прошлась по всклокоченным волосам, опустилась на спину, и в теплой ласке прошлась вниз. Держа в объятиях маленького дракона, я успокоилась, эмоции мои улеглись, возвращая ясность ума.

Действительно, негоже поддаваться темному в душе, страх ведь замораживает не хуже Деда Трескуна, делает все существо хрупким, а это для хана ордынского лишь выгода. Так зачем ему помогать? Зло коль решит совершить, так никто его сейчас не сможет остановить, без толку горевать, надо поесть досыта, пока дают, помыться, пока воду теплую дарят, а там и силы на побег найдутся.

— Согласна с вами, сестрицы мои. Крепкое тело, чистый ум — вот наши помощники. Иди, поешь, Димитру. Скоро мыться позовут.

И в это же мгновение полог шатра качнулся, а внутрь заглянул тот паренек и с непривычным акцентом сказал на валашском:

— Вода горячая, идти мыть тело.