потом ненавидеть себя, что подарила свой первый раз глупому мальчишке из простых людей. – Аля сказала это так грустно, что я заподозрила ее в подобной ошибке.

Посмотрев, на полную сожалений Алю, я тяжело сглотнула.

– Ладно, –махнула я рукой. – Пойдем тренироваться, говорливая наставница. Может быть, я и подумаю над твоим предложением.

– Какой заманчивый вариант. Пожалуй, я продолжу тебя соблазнять, моя невинная овечка.

Покивав головой, Аля поманила меня рукой. Выйдя из библиотеки, Алевтина пошла к классу, в котором мы уже пару лет тренировались видеть суть моих эмоций.

Погружаясь в подобие навеянного сна, она заставляла меня переживать болезненные исходы различных жизненных ситуаций. Смерти друзей, разрушение школы, разоблачение в мире людей, всевозможные аварии и несчастные случаи… Считалось, что получив негативный опыт таким способом, я смогу выйти из подобных происшествий без последствий.

Не все такие тренировки давались мне легко. Часто и на десятой попытке, я скулила от боли в сердце, выходя из навеянного транса. Может, именно это и сделало меня такой осторожной с Русом. Ведь тему любви мы еще не трогали, решив пока обходить ее стороной.

Подобно клубку, я раскручивала в своем воображении каждый момент, рассматривая его в разных ракурсах. Иногда приходилось переживать принятие случившегося, а бывало так, что я пользовалась дедукцией или индукцией. Например, потерю бабушкиной квартиры, что отошла полностью моей матери, я разбирала с точки зрения затрат на нее, приняв в финале, что для меня ответственность за собственность – это роскошь. Мне проще жить на чужой территории и отвечать за нее в рамках договорных отношений со сдающим агентством, чем устранять все вопросы со своей квартирой, если прорвет трубу, пока я буду в командировке. Не каждый раз выход из ситуаций было легко найти, но я выстраивала от простого к сложному все мое понятие мира, а потом раскладывала его обратно.

Написать нескладный стишок- пожелание сможет любая криволапка. Рассчитать необходимые затраты требуемой силы уже сложнее, но и с этим можно справиться. А вот вложить только то, что нужно именно сейчас… Одно дело, срастить перелом пальца, а стереть все имеющиеся повреждения и шрамы на теле больного – это уже совсем другой случай. И они требуют влить совершенно разное количество сил.

Плюхнувшись на стол своей красивой попкой, Алька сложила руки на груди.

– А теперь скажи мне правду. Почему ты боишься Руса? Разве он недостаточно долго ждал твоего взросления? За все годы, он только пару раз переспал с достаточно вольными в этом плане девочками. Заметь, к обоюдному удовольствию.

– Он слишком мне нравится. А ты сама меня учила не рисковать в подобном случае.

– В четырнадцать лет – да, именно этому я тебя и учила. Я бы даже стала отговаривать ведьму- одуванчик. Но тебе сейчас почти восемнадцать. Сейчас тебе можно больше, чем тогда.

– А если я его полюблю? Что тогда будет? Если Арсулан не сможет ответить мне взаимностью? – опять повторила я свой самый главный аргумент.

– О как! А ты что, слабая клуша, что не уважает себя и готова потерять свою ценную жизнь, мстя ему? Разве этому ты училась все эти годы? Я этому учила тебя? Или, может, его воспитывали как тупого потребителя? Кто из вас настолько слаб и безволен, что провалит влюбленность, разрушив все, и не сумев расстаться друзьями?

– Никто. – Признала я ее правоту.

Если подумать с такого ракурса, то ведь не важно, что будет потом. Я и он, мы сильные взрослые.

– Так и не теряй шанс на первую любовь с достойным. Человеческие мужчины, они совсем другие. Мелочные, жалкие, себялюбивые! – перечисляя, Рысак почти осязаемо ненавидела мужчин из внешнего мира.

– Твой первый был таким? – решила я вскрыть этот нарыв, помогая ей отпустить сдерживаемую годами боль.

– Он был еще хуже. Красивый ублюдок, что просто поспорил на меня. Мне было пятнадцать, и это был мой первый опыт проживания среди людей. Он очаровал меня быстро. – Замолчав, она отвернулась к окну, за которым уже темнело. – Я, конечно, видела его неискренность. Все его эмоции считывала, но думала, что смогу стать для него особенной. Вот только, все мы, бабы, одинаковые, когда разводим для них ноги. Как бы тебя не убеждали в обратном, но без любви, это только физика. Обратно- поступательные движения до выплеска его спермы. А вот ты своего удовольствия с такими козлами, как мой, можешь и не получить.

– Аля…

– Это моя правда. Грязная, но настоящая. Без красивой сказки с «долго и счастливо». Не совершай мою ошибку. Испытай свое первое удовольствие с ним. – Повернувшись ко мне, она не стала прятать покрасневшие глаз. Это уже были не слезы, их она давно уже выплакала, а всего лишь признак того, насколько глубоко ей под кожу залез тот негодяй. И если Рысак все еще шепчущая, значит, она отпустила его живым.

– Я подумаю, – уже более благосклонно ответила я.

– Упрямая идеалистка! Ладно, давай «подумаем», как бы ты справлялась с предательством твоего Руса. Сейчас проживешь его «найденную вечную», раз простые уговоры на тебя не влияют. Садись на кресло, и вперед!

Кивнув, я устроилась на уютном кресле учительского стола. Расслабилась и закрыла глаза, опустив свои щиты. Алевтина запустила механический метроном и он начал отсчитывать такт. Равномерно постукивая, он погружал меня в привычный транс с первых же звуков. А спокойный голос наставницы начал рисовать картину.

Мы настолько давно работали вместе, что теперь мое воображение улавливало саму суть, рисуя образ по заданным точкам, изначально прислушиваясь к звукам ее голоса:

– Яна, ты и Арсулан уже год вместе. Делите квартиру, кровать, одну кружку кофе по утрам…

С каждым ее словом я видела, как перед глазами проносились поцелуи, объятия. Его тягу к моим волосам, сейчас отросшим аж до середины бедра. Яркая и радужная реальность воображаемой пары, разбилась на осколки. Мой такой любимый мужчина, собирал вещи, стопочками убирая их в сумку.

Его «прости, я ухожу», больно резало душу. Еще немного и польются слезы, разбив мое сердце. Но я терпела. Кусала губы в кровь, но не просила его одуматься или остаться. Не побежала за ним, когда захлопнулась дверь, отрезая его навсегда. Не было больше счастливого смеха в этих стенах. Я бродила по дому тенью. Забросила заботу о доме и о своей внешности. За окном проносились ночи и дни, а я только и знала, что смотрела на общее фото.

Толчком к возврату стала рвота. От пары глотков воды, меня выворачивало над унитазом. Нет. Это не был наш ребенок. Просто вампирский лимит организма исчерпал себя, выдав судорожное