Он посмотрел на нее.

— Где вы были все эти годы?

— В разных местах.

— Почему?

— Что почему?

— Почему вы все вот так бросили?

Рокер пожал плечами:

— Да там нечего особенно было бросать. Музыкальный бизнес… Короче говоря, я еще не получал от своей музыки больших денег. Я был новичком, а до серьезных гонораров предстояло еще попеть. Мне было все равно, я просто хотел уйти.

— И куда поехали?

— Сначала на Аляску, ловить рыбу, хотите верьте, хотите нет. Где-то год. Потом начал путешествовать, играл с маленькими группами в барах. В Сиэтле набрел на коммуну старых хиппи, где делали документы «Метеорологам».[11]Они и мне сделали новое удостоверение личности. Ближе всего к Нью-Джерси я был, когда играл с кавер-группой в казино в Атлантик-Сити. В «Тропикане». Выкрасил волосы, играл только на ударных. Никто меня не узнавал, а если и вспоминали, всем было все равно.

— И вы были счастливы?

— Хотите знать правду? Нет. Я хотел вернуться. Я хотел загладить вину и жить дальше, но чем дольше я отсутствовал, тем труднее это становилось и тем сильнее я этого хотел. Какой-то порочный круг. А потом я встретил Мэдисон.

— Певицу из «Вознесения»?

— Да. Мэдисон. Вот так имечко… Говорят, популярное. Помните фильм «Всплеск», с Томом Хэнксом и этой, как там ее…

— Дэрил Ханной, — машинально подсказала Грейс.

— Да, с той русалкой-блондинкой. Там Том Хэнкс придумывает ей имя, перебирая всякие там Стефани и Дженнифер, а они как раз идут по Мэдисон-авеню, и он между прочим на это указывает, и вдруг русалка просит себе это имя. В фильме это один из лучших приколов — женщина по имени Мэдисон! А теперь оно входит в десятку самых популярных имен.

Грейс не стала развивать тему.

— Ну в общем, Мэдисон родом из фермерского городка в Миннесоте. Сбежала в Нью-Йорк, когда ей было пятнадцать, таскалась по улицам в Атлантик-Сити, попала в приют для сбежавших из дома подростков, потом обрела Иисуса — ну, как обычно, одна зависимость вместо другой — и начала петь. У Мэдисон голос ангела и Дженис Джоплин.

— Она знает, кто вы?

— Нет. Вы знаете, что Шэнайю открыл Матт Ланж? Вот и я так хочу. Мне нравится работать с Мэдисон. Я люблю музыку, но предпочитаю держаться в тени — по крайней мере я так себе говорю. Мэдисон болезненно застенчива, раньше она отказывалась выступать, если я не выходил с ней на сцену. Теперь у нее это прошло, а я обнаружил, что на ударных любой становится невидимкой. — Он пожал плечами, силясь улыбнуться. В этот момент он снова стал похож на прежнего харизматичного фронтмена популярнейшей группы. — Как оказалось, не для всех.

Секунду они молчали.

— Все же я не понимаю… — пробормотала Грейс.

Рокер поднял на нее глаза.

— Я повторяю, вам не передо мной надо каяться, но, с другой стороны, не вы же затеяли тогда стрельбу из пистолета.

Джимми не ответил.

— Взять группу «Те кто» — в Цинциннати на их выступлении затоптали людей, а они ничего, пережили. На концерте «Роллингов» «Ангелы ада» убили парня, а они до сих пор выступают. Уже пару лет отчетливо ощущается всеобщее желание оставить ту трагедию в прошлом…

Джимми отвел глаза.

— Мне пора.

Он встал.

— Снова исчезнете? — спросила Грейс.

Поколебавшись, Джимми Экс полез в карман, достал визитку и протянул Грейс. На карточке значились десять цифр, и ничего больше.

— Домашнего адреса у меня нет, только мобильник.

Рокер направился к выходу. Грейс не пошла за ним. В другой ситуации она стала бы настаивать и вызвала бы Джимми Экса на откровенность, но теперь его визит потерял всякую значимость, став второстепенным звеном в общей цепочке событий. Прошлое напомнило о себе неожиданным способом, только и всего. У нее сейчас много дел поважнее.

— Будьте осторожны, Грейс.

— Вы тоже, Джимми.

Совершенно вымотанная, Грейс осталась сидеть в комнате, ощущая на своих плечах незримую тяжесть и гадая, где-то сейчас Джек.

Майк и вправду сел за руль. Подозрительный азиат уехал почти минуту назад, но из этого пригорода с путаницей переулков, ведущих в тупик, одинаковыми домами и веселеньким озеленением, тянувшимся прихотливыми змеиными извивами, выходило одно-единственное шоссе.

В этой части Хо-Хо-Кус все дороги вели к Голливуд-авеню.

Чарлин за полминуты объяснила ситуацию: она выглянула в окно, заметила странного незнакомца и заподозрила неладное. Майк слушал, не перебивая. В ее повествовании были лакуны, в которые вполне могли просочиться подозрения — например, Чарлин не объяснила, зачем ей вообще понадобилось выглядывать в окно. Майк наверняка заметил несоответствия, но ничего не сказал.

Поглядывая на четкий профиль Майка, Чарлин вспоминала историю их знакомства. Она училась на первом курсе в Университете Вандербильта в Нэшвилле. Недалеко от студгородка был парк… с копией афинского Парфенона. Построенный в 1897 году в честь столетия выставки «Экспо», этот павильон считался самой точной в мире копией прославленного храма, венчавшего Акрополь. Люди специально приезжали в Нэшвилл, штат Теннесси, чтобы посмотреть, каким был Парфенон в дни своего расцвета.

Восемнадцатилетняя студентка, теплым осенним днем она сидела перед «античным» сооружением и пыталась представить себя в Древней Греции, когда сзади послышалось:

— Не получается?

Она обернулась. Майк стоял, держа руки в карманах. Выглядел он при этом чертовски привлекательно.

— Что?

Чуть улыбаясь, он подошел к ней, держась с покоряющей уверенностью, и кивнул на огромное здание.

— Это точная копия Парфенона, таким его видели великие философы вроде Платона и Сократа, но при виде храма в голову приходит — и что, это все?

Чарлин улыбнулась и заметила, как расширились глаза незнакомца. Ее неотразимая улыбка попала в цель.

— Да, он не оставляет места воображению.

Майк по-птичьи наклонил голову набок:

— То есть?

— При виде руин афинского Парфенона пытаешься представить, каким он был, и реальность никогда не уживется с образом, возникшим в нашем сознании.

Майк медленно кивнул, обдумывая ее слова.

— Не согласен? — спросила она.

— У меня другая теория, — ответил Майк.

— Интересно послушать.

Он подошел совсем близко и присел на корточки.

— Здесь нет призраков.