Очень естественно Ву снова сделал маленький шажок к полицейскому.

— Понятно, — сказал офицер. — А мистер Сайкс…

— Наверху.

— Можно его?

— Конечно, конечно, проходите. — Ву повернулся спиной к полицейскому и крикнул погромче в дом: — Фредди! Фредди, накинь что-нибудь, тобой полиция интересуется.

Не оборачиваясь, он знал, что высокий темнокожий полисмен уже в каких-то пяти ярдах от дверей. Ву отступил за порог и улыбнулся полицейскому самой обаятельной улыбкой. Полисмен — на жетоне можно было прочитать фамилию Ричардсон — вошел в дом.

Когда он приблизился на ярд, Ву нанес удар — так бросается на жертву собравшаяся в клубок змея.

На последних ярдах Ричардсон замедлил шаг, видимо, что-то заподозрив, но было поздно. Удар в солнечное сплетение был нанесен ладонью. Ричардсон согнулся вдвое, как складной стул. Ву шагнул к нему. Он хотел обездвижить, но не убивать.

Если искалеченный полицейский — это тепло, то мертвый — горячо настолько, что можно и спалиться.

Ричардсон все еще не мог разогнуться. Ву ударил его по ногам сзади — коп рухнул на четвереньки. Костяшками согнутых указательных пальцев Ву сильно надавил на особые точки над ушными раковинами, известные посвященным как «тройной разогреватель номер 17». Фокус в том, чтобы давить под правильным углом и не перестараться с силой, иначе можно убить. Тут нужна точность.

Глаза Ричардсона закатились — между веками мелькнули белки. Ву убрал руки, и полицейский рухнул на пол, как марионетка, у которой перерезали нити.

Зная, что болевой обморок не продлится долго, Ву снял с пояса Ричардсона наручники и приковал его к перилам лестницы, ведущей на второй этаж. Сняв рацию, закрепленную на плече, он задумался, как же быть с женщиной из соседнего дома. Она наверняка все видела.

Она снова позвонит в полицию. Время работало против Ву. Если пойти в соседский дом сейчас, женщина увидит его в окно и запрется. В таком случае быстро к ней не войдешь. Выгоднее воспользоваться передышкой и уехать. Ву быстро прошел в гараж, открыл «универсал» Джека Лоусона и проверил сзади, за сиденьями.

Лоусон был на месте.

Ву сел за руль. У него возник план.

При виде выходящего из машины полицейского Чарлин сразу почувствовала недоброе.

Во-первых, офицер приехал один. Ей казалось, патрульные всегда дежурят по двое, как в телесериалах — «Старски и Хатч», «Адам-12» — Бриско и Грин. Она поняла, что сделала ошибку, слишком мягко сообщив в полицию о взломе у соседа. Надо было добавить пару слов о возможной угрозе, наплести каких-нибудь ужасов, чтобы копы заявились настороже и во всеоружии. А так они восприняли ее как любопытную соседку, даму с приветом, которой нечего делать, кроме как беспокоить полицию по пустякам.

Глядя на патрульного, Чарлин раздраженно отметила совершенно неподходящий настрой блюстителя порядка. Он направился к двери расслабленной походкой, благодушный, будто на отдыхе. Со своего наблюдательного пункта Чарлин не могла видеть входную дверь Сайкса, только ведущую к крыльцу дорожку, и когда офицер исчез из виду, у Чарлин внутри словно что-то оборвалось.

Она даже хотела закричать и предупредить, но не смогла из-за новых окон «Пелла», которые они с Майком установили в прошлом году. Рамы открывались вертикально, с помощью вращающейся ручки. Пока она откроет обе задвижки и повернет ручку, полицейский уже скроется. Да и что можно прокричать? О чем предупредить? Что, в конце концов, она знает?

Оставалось ждать.

Майк был дома. Он сидел в своей комнате на первом этаже и болел за «Янкис» — матч транслировали по каналу «Йес нетворк». Очередной вечер, когда каждый занимался своими делами. С некоторых пор они даже телевизор вместе не смотрели: Чарлин безумно раздражала манера Майка постоянно переключать каналы пультом. Кроме того, им нравились разные шоу. Но в душе Чарлин не считала это настоящей причиной разлада: она могла смотреть что угодно. И все-таки Майк включал телевизор в своей «берлоге», а Чарлин — в спальне. Дети сейчас были в кино со своим дядей, братом Майка, но дома вечерами они тоже сидели по своим комнатам. Чарлин не могла точно сказать, когда это началось. Она пыталась ограничить их время в Интернете, но это оказалось невозможным. Во времена ее юности молодые люди часами болтали по телефону, теперь они обмениваются мгновенными электронными сообщениями.

Вот во что превратилась ее семья — четыре почти чужих человека под одной крышей, которые общаются друг с другом лишь при необходимости.

В гараже Сайкса зажегся свет. За окном, занавешенным тюлевой шторой, Чарлин разглядела темную тень. Как так? Движение в гараже? С какой стати полицейскому идти в гараж? Чарлин пошла к лестнице, на ходу набирая 911.

— Я вам уже звонила сегодня, — сказала она оператору службы.

— Да?

— По поводу взлома дома моего соседа.

— Туда выехал полицейский.

— Да-да, знаю, я видела, как он прибыл.

В трубке повисла выразительная пауза. Чарлин почувствовала себя идиоткой.

— Мне кажется, с ним что-то случилось.

— Вы что-нибудь видели, мэм?

— Я подозреваю, что на него совершено нападение, на вашего полицейского. Пришлите кого-нибудь побыстрее.

На этом Чарлин нажала отбой. Чем больше она объясняла, тем глупее себя чувствовала.

С улицы донеслось знакомое электронное жужжание. Чарлин поняла: открывается дверь гаража Сайкса. Азиат что-то сделал с копом и собирается скрыться.

И в этот момент Чарлин решилась на самую настоящую глупость.

Она подумала, что только самая пустоголовая из тощих героинь с куриными мозгами могла отколоть такое, и усомнилась. Чарлин понимала, что потом, если останется жива, вспоминая свой поступок, будет долго смеяться и начнет сочувственно относиться к кинодивам, которые очертя голову ломятся в неосвещенные дома в одних трусах и лифчике.

Итак, сейчас азиат уедет. Он что-то сделал с Фредди. Он что-то сделал с полицейским, в этом Чарлин не сомневалась. Пока приедут копы, преступника и след простынет. Его не поймают — слишком большая у него фора.

Если он скроется, что тогда?

Он ее видел, Чарлин это знала. В окне. Он наверняка понял, что полицию вызвала она. Фредди скорее всего мертв. Полицейский тоже. Кто получается единственным живым свидетелем?

Чарлин.

Он вернется за ней. Даже если и не вернется, махнет на нее рукой — живи, мол, — остаток дней она проведет в страхе, вскакивая по ночам, вздрагивая при виде азиатских лиц в толпе. Может, он отомстит ей самой, а может, придет за Майком или детьми…

Этого нельзя допустить. Она должна его остановить.

Но как?

Помешать негодяю уйти от правосудия — это, конечно, хорошо и правильно, но надо же смотреть в глаза реальности. Что она может сделать? Пистолета у них нет. Нельзя же выбежать на улицу, прыгнуть азиату на спину и попытаться выцарапать глаза? Нужно что-то придумать.