Лера пожала плечами:

– Даже подумать не могла, что речь идет о матери Клавы. Это давняя история. Забытая.

– Не всеми, – возразила я и принялась вдохновенно лгать. – Зинаида Павловна до сих пор не может успокоиться. Она хочет найти своего ребенка. Поэтому и обратилась в очень серьезную организацию. Я здесь неспроста, я выяснила, кто виноват в смерти девочки.

У Леры над губой выступили капельки пота.

– Зачем вы рассказываете эту чушь?

– Клавдию Юркину лишили жизни вы, – самозабвенно врала я, – нашелся свидетель. Местный грибник. Он с раннего утра бегал по лесу, устал, присел отдохнуть и случайно видел все, что произошло. Когда местная милиция начала опрашивать людей, любитель сыроежек испугался. Он-то знал, что преступление совершили дети мэра и начальника милиции, и понимал: папочки Витю, Леру и Володю отмажут, а ему плохо придется. Поэтому и молчал. Но теперь, когда ваши родители умерли, язык у мужика развязался. И то, что вы с братом уехали в Москву, не поможет вам уйти от ответственности. Владимир Чернов умер, а вы живы и ответите за убийство.

У Валерии быстро задергалось веко правого глаза.

– Я не виновата! Это Витька! Когда…

Лера ойкнула и закрыла рот.

– Есть единственный шанс вытащить свой хвост из мышеловки, – сказала я. – Ответите честно на мои вопросы, и я помогу вам. Где Виктор?

– Уехал в город, – бормотнула Лера и опомнилась. – Почему я должна верить вам?

– Потому что выхода иного нет, – объяснила я. – Хотя решать вам. Я предлагаю сделку: вы рассказываете то, что мне надо, и останетесь на свободе. Не хотите? Я обращусь к Виктору. Когда вернется брат?

– Вечером. Поздно, – тихо сказала Лера, – идите на кухню.

– Ничего дурного мы не делаем, – завела Валерия, когда мы уселись за маленький столик, – работаем в лаборатории у Маслова. Он использует метод эмоционально-шоково-заместительной терапии. Его суть…

Я внимательно слушала, как Валерия повторяет то, что я слышала уже от Георгия и Василисы.

– Мы помогаем человеку выздороветь, – с пафосом завершила рассказ Голованова.

– Убеждая больного в том, чего нет? – спросила я.

Лера мигом перевалила ответственность на Филиппа.

– Так его доктор лечит, мы просто спектакль разыгрываем.

– Наверное, те, кто поправился, вас потом благодарят, – воскликнула я, – конфеты дарят.

– Конечно! – снова солгала Валерия. – И цветы.

Я расплылась в улыбке:

– Ясно. Не получается у нас разговор.

– Я честно отвечаю на вопросы, что вам еще надо? – возмутилась Голованова.

– Отвечаете, – согласилась я. – Но врете, вы устраиваете шоу, а здоровье-то к людям не возвращается. Пациенты становятся безумными и переезжают в «Солнечный сад».

– Не все, – заспорила Валерия, – вот, например, Дмитрий Картов поправился. Всех я не помню, а его не забыла, потому что он в клинику тридцать первого декабря попал, у нас встреча Нового года сорвалась.

Я пристально посмотрела на Леру.

– Картов лечился три недели, выписался и через месяц выбросился из окна, не оставив письма. Галупина Елена. Тоже покончила с собой, покинув медцентр. Она повесилась. Интересная картина наблюдается. У меня есть сведения за несколько лет. Все, кого лечил Филипп Андреевич, или оказывались в пансионате, или уезжали домой. Но! И те и другие вскоре умирали. Больные в доме престарелых погибали от разных причин: оторвался тромб, инсульт, инфаркт. Никакого криминала. А вот «домашние» сами лишали себя жизни. Правда, странно?

Лера молчала.

– Вам не приходило в голову, что вы участвуете в скверном деле? – продолжала я. – Вы знали Елизавету, медсестру?

– Девушку, которая недавно на работу пришла, но многое успела? Любовницу начальника охраны? – усмехнулась Лера.

Я постаралась скрыть удивление:

– У Георгия была в клинике любимая?

– Любимая, – повторила Валерия и рассмеялась. – Объясните, как в вашем возрасте вы сохранили иллюзии? Жора всем под юбку лезет, ко мне один раз подвалил, но вмиг по роже схлопотал. Хотя Брулев не насильник. Если ему конкретно «нет» сказать, послать его, то приставать он больше не станет. Начальнику охраны хватает тех, кто с радостью согласен под него лечь.

– Он совсем не красавец, – вздохнула я, – и не первой свежести.

– Зато хороший пост занимает, – отметила Лера, – своим лялечкам пирожки дает. Ирина из стоматологии несколько месяцев в его райский уголок бегала. И что? Сидела на ресепшен в отделении, по пяти телефонам разговаривала, отойти пописать не могла, все ее шпыняли: и больные, и врачи. Ругали, что медленно работает. Зарплата смешная, хлопот вагон. И вдруг! Жора на нее глаз положил. Кто у нас теперь Ирочка? Заведующая архивом. Чаек на рабочем месте попивает, всем, кому чего-то надо, с достоинством отвечает: «Посидите в приемной, я занята». Оклад у нее, как у всех завов. Вот так!

Лера рассмеялась:

– Жора ни на чей взгляд не красавец, но мужик. И поможет, и поддержит. Те, кому не влом с ним несколько месяцев за радости жизни спать, потом очень даже довольны. Их в клинике зовут «Охранный курятник». Георгий, благодаря своим кобелиным наклонностям, в курсе всего, что в медцентре творится, за что его Эмилия любит. Начальник охраны у хозяйки часами сидит, кофеек они дуют. Что вы на меня так смотрите? Все про Жоркино хобби в курсе. Одна Василиса Васильевна не знает. Или прикидывается.

Я сделала вид, что впервые слышу про библиотекаршу:

– Это кто такая?

– Ужас в кошмаре, – охотно объяснила Голованова, – сама страшная, одежда кошмарная. Гипюровая зеленая кофта, оранжевая плиссированная юбка, белые ботильоны! У-у-у-у! Тушите свечи, уносите гробик.

– Недавно я смотрела журнал, там одна модель точь-в-точь так одета была, – подначила я Леру.

– Беда, когда баба с трассы Фиговск – Хреновск пытается стать иконой стиля, – воскликнула Валерия, – чудовищная красота получается.

– А при чем тут Василиса? – продолжала я. – Она сейчас с Георгием живет?

– Она с ним всю жизнь, – снисходительно пояснила собеседница. – У Васи тут приятельниц нет, только заведующая столовой Халя.

– Кто? – на сей раз искренне удивилась я.

Лера развеселилась:

– Галина Лоскутова. Она, когда с людьми здоровается, руку очень смешно ковшиком складывает, боком ее поворачивает и бормочет: «Халя!» Вечно из себя девочку корчит! На голове хвостик, махрушка с кошечкой, платье короткое с принтами в виде собачек. Чума! Халя у Эмилии сто лет поваром работала. Суп ей варила, когда Вяземская еще про клинику и не думала. А потом хозяйка поварихе сделала на территории кафе, Галина вроде как бизнес-баба теперь.