Все знали, что эта часть Франции была особенно важной зоной заброски десанта. План состоял в том, чтобы посадить самолет в Виши, в неоккупированной части страны, и встретиться с женщиной-агентом SOE, чтобы затем она вернулась на оккупированную территорию с передатчиком. Французское Сопротивление играло исключительную роль в борьбе союзников за возвращение позиций во Франции, и S-Phone был жизненно важной частью плана, обеспечивая координацию действий по высадке агентов и поставок боеприпасов, без риска перехвата сообщений нацистами.

– Как это случилось? – спросила Аня.

– Кто-то донес на членов ячейки Сопротивления в гестапо. Агент была с ними, когда на них напали. Нацисты казнили всех, кто там был, – отвечал Ангус, говоря коротко и по существу, напряженное лицо не выдавало охватившей его душевной боли.

– Это ужасная трагедия. – Гарри прижал пальцы к глазам, тяжело переживая потерю товарища и угрозу провала тщательно продуманной операции.

– Я сделаю это вместо нее, – произнесла Элла так, что в ее голосе не было никаких колебаний. Она говорила спокойно, с абсолютной решимостью.

– Нет, Элла. Это невозможно. Нам нужно будет связаться с другими агентами во Франции, попытаться задействовать кого-то еще. Или, может быть, мне самому отправиться туда? – спросил Ангус, поворачиваясь к Гарри.

– Ты же знаешь, что это не сработает, – сказал Гарри. – Там должна быть женщина, иначе пограничники почуют неладное.

– Я сделаю это, – повторила Элла. – Я знаю это оборудование, бегло говорю по-французски, могу войти в оккупированную зону, отдать передатчик и снова выйти, прежде чем кто-нибудь поймет, что происходит. В этом есть смысл. Если гестаповцы думают, что уничтожили ячейку Сопротивления в этом районе, то точно не будут ждать никого другого так скоро. Мы не должны терять времени; вы же знаете, как Франции нужна наша поддержка.

– Элла, на подготовку агента уходят месяцы, – сказал Ангус. – То, что ты узнала за несколько недель пребывания здесь, – не более чем верхушка айсберга. Это небезопасно. Меньше всего нам хотелось бы, чтобы S-Phone попал в руки врага еще до того, как мы им воспользуемся.

– Да, но это же компромисс, не так ли? Такие риски будут всегда. Я сделаю это.

Ангус покачал головой, и Гарри снова вмешался:

– Видишь ли, Элла, для того чтобы стать разведчиком, требуются определенный склад ума, определенный опыт. Ты должна быть в состоянии принимать в критической ситуации действительно трудные решения. Хватит ли у тебя силы духа, чтобы уничтожить оборудование и принять яд, если тебя поймают? Мне очень жаль, что я так прямолинеен, но дело может дойти и до этого. Разведчики должны быть готовы пожертвовать своей жизнью во имя высоких целей. Я всегда восхищался тобой и думал, что из тебя получится отличный агент. Но наверняка имеется причина, по которой они не предложили тебе эту роль, иначе они бы уже давно сделали это. Должно быть, у тебя прочные семейные связи или что-то еще в твоем характере, позволяющее им сомневаться, что ты будешь способна принимать правильные решения под давлением, если до этого дойдет.

Отогнав мысль о родителях – они были бы в ужасе, если бы узнали, что она предлагает, Элла покачала головой:

– Послушайте, я знаю, как это работает. Я не глупа и провела здесь достаточно времени, чтобы понять, что может повлечь за собой подобная работа. Но я – очевидный кандидат для данной высадки; мы все это знаем. У нас осталось два дня для интенсивных тренировок, которые мне понадобятся, и потому давайте уже приступим к работе.

Гарри посмотрел на Ангуса:

– Она права. Что скажешь, сработает?

Ангус снова начал протестовать, но Элла встала и положила руку ему на плечо, чтобы остановить.

– Ангус. – Она посмотрела ему прямо в лицо, и в ее золотисто-зеленых глазах появилась стальная решимость. – Пожалуйста. Я сделаю это.

* * *

Самолет мотался и кренился в вихревом воздушном потоке, укрываясь в облаках, пока пилот кружил, пытаясь определить зону высадки и убедиться в ее безопасности. Первоначальный план – спрыгнуть с парашютом – был изменен, так как Элла не успела завершить необходимую подготовку. Хотя посадка самолета, пусть даже ненадолго и в неоккупированной зоне, увеличивала риск, Ангус решил, что это единственный вариант.

Самолет снова сильно накренился. «Это именно то, чего можно избежать с помощью оборудования», – подумала Элла, сидя в салоне и чувствуя, как ее желудок делает свою собственную серию петель, а сердце стучит так же громко, как двигатели самолета, когда гремучая смесь воздушной болезни и нервного напряжения снова захлестывает ее. Она положила руку на приемопередатчик S-Phone, пристегнутый под верхней одеждой. При этом пальцы коснулись пуговицы пальто, скрывавшей капсулу с ядом. Ангус не мог смотреть ей в глаза, когда говорил об этом.

– Мне очень жаль, Элла, но я должен отдать тебе капсулу – на случай, если тебя схватят и будут пытать. Ты слишком много знаешь о проекте. Мы не можем рисковать. Но уверяю тебя, это всего лишь предосторожность. Тебя никто не поймает. Ты вернешься следующей ночью, как только передашь аппаратуру на конспиративную квартиру. Закодированная инструкция по эксплуатации вшита в подкладку, видишь? А вот и твой нож. Опять же надеюсь, тебе не придется его использовать. Но на всякий случай…

Она сунула нож диверсанта обратно в чехол и пристегнула его к поясу.

Он пришел проводить ее. Пока пилот заканчивал подготовку самолета, Ангус притянул ее к себе, обхватил ее тонкую талию под пальто, чтобы еще раз ощутить тепло ее тела.

– Возвращайся в целости и сохранности, Элла. Не рискуй понапрасну.

Они оба улыбнулись его словам: все предприятие было рискованным, и они хорошо это знали.

Когда самолет вынырнул из облаков, она снова вцепилась в удерживающий ее ремень безопасности, стараясь не думать ни о риске, ни о капсуле, спрятанной в третьей пуговице. Ей нужно было сохранить ясную голову, полностью сосредоточиться на своих инструкциях. Любая ошибка могла поставить под угрозу не только ее, но и другие жизни.

Пилот совершил посадку на крошечную взлетно-посадочную полосу, скрытую в лесу где-то к югу от Луары. Элла помнила замок Шамбор, в который они привозили драгоценный груз несколько лет назад. Где же теперь эта картина? Очень хотелось надеяться, что в безопасности.

Она выбралась из самолета, и пилот прокричал:

– Удачи!

Она кивнула, показала ему большой палец, остановилась, переводя дух, и побежала к деревьям, где тускло мигал фонарик, подавая ей условный сигнал. Самолет развернулся, вырулил, затем промчался по короткой взлетной полосе и поднялся в воздух, резко задрав нос. Подавив страх, предательски подступивший к горлу, когда самолет мелькнул высоко над деревьями, она продолжила бежать к тусклому свету.

Эллу ждал совсем молодой человек, почти мальчишка. Он приложил палец к губам и жестом пригласил ее следовать за ним. Элла старалась держаться поближе к проводнику, напрягая зрение, чтобы разглядеть тропинку в темном лесу. Они двигались так быстро, как только могли, но местность была ухабистой, изрезанной корнями деревьев, усеянной камнями, о которые она периодически спотыкалась, в результате подвернула лодыжку и задохнулась от внезапной стреляющей боли. Элла постаралась максимально собраться, стать более осторожной: она никак не могла позволить себе получить травму и тем самым поставить под угрозу весь план. Расходила ногу, пытаясь двигаться плавнее и испытывая облегчение от того, что боль не усиливается.