Но Умнег-то наш каков! Полностью соответствует кличке, сволочь пронырливая. Не иначе, подкидывает консьержке в доме Зарины на колготки да серёжки, чтоб та доклады-вала ему о посетителях.

Удавить его, что ли? А потом сказать, что так и было…

* * *

Мы ловили попутку. Вернее, ловил я, а Жерар как обычно сидел у меня за пазухой и глазел по сторонам. Он заметно потяжелел. Если продолжит обрастать мясом такими темпами, через неделю сделается неподъёмным. Придётся покупать для него детскую коляску.

Мимо проехал миниатюрный алый кабриолет; за рулём сидела девушка модельной внешности. Остановиться возле нас она и не подумала. Жерар проводил её взглядом, вздохнул и тявкнул:

— Не сочти меня за эротомана и извращенца, Паша, но мне жутко нравятся женщины.

— Какие больше, — спросил я кротко, — левретки или болонки? А может таксы? Если так, то ты точно извращенец.

— Издеваешься, — грустно констатировал он.

— Есть немного. Но я помню, у тебя одна любовь — француженка Жюли…

— При чём здесь Жюли, чувачок? Я имею в виду человеческих самок. Худощавых брюнеток с короткой стрижкой и ярким ртом — страстных до дикости. Пухлых блондиночек, глуповатых и томных, но покорных. Смешливых рыженьких, усеянных веснушками даже в самых сокровенных местах. Миниатюрных шатенок с огромными очами, нежней которых нет вообще никого…

Глаза беса стали маслеными, пасть приоткрылась. Наверно, начал задыхаться от вожделения. Да уж, андрогены «конского возбудителя» работали на все деньги!

— В таком случае, — сказал я, — тебе следовало воплотиться не в терьера, а в датского дога. Или королевского. Дамы звали бы тебя Гамлетом.

— Эх, если бы у меня был выбор… Кстати, советую запомнить: датских и королевских догов не существует в природе. Это всего лишь название дога немецкого. — Жерар мечта-тельно прищурился. — Окрас я бы предпочёл иметь мраморный. У тигровых расцветка чересчур вульгарная. У чёрных — слишком мрачная. Голубой тоже хорош, но название мне не нравится.

— Ага, ага. Мраморные доги рядом с женщинами смотрятся куда забавней. Особенно рядом с негритянками. Встречалось мне несколько фотографий в интернете…

Я осёкся, но бес уже заметил мою оплошность и придал морде ехидное выражение:

— Не знал, что ты интересуешься подобными сайтами.

— Это случайность! — запротестовал я. — Прошёл по ссылке, а там…

— К чему оправдываться, — великодушно сказал бес и боднул меня в грудь. — В твоём возрасте такое любопытство вполне нормально. Во всяком случае, для парня, у которого нет постоянной подружки.

— У меня есть…

— Имеешь в виду Дарью? Да, заводная мадам. Будь я мраморным догом… Тьфу! То есть человеком…

Возле нас притормозило такси, и мечтателю пришлось заткнуться. Я забрался на заднее сиденье и назвал адрес. Дребезжа и завывая, старенькая «Волга» тронулась с места. Водитель, средних лет не то таджик, не то узбек, поправил зеркало, чтоб видеть моё лицо, и заговорил:

— Слушай, молодой человек, только не обижайся. Объясни, зачем мужчине такая со-бака?

Он обернулся и показал пальцем на Жерара. Бес оскалился, но таксист уже смотрел на дорогу.

— Это же позор собачьего рода. Что он может? Дом охранять? Нэт. Овец пасти? Нэт. На охоту ходить? Нэт. Совсем бесполезный, слушай. Только бантик может носить. Если бы мой сын такую собаку купил, я бы её в форточка выбросил. На помой…

Он осёкся. Позор собачьего рода будто по волшебству возник на спинке водительского кресла и крепко зажал зубами ухо любознательного таксиста.

— Ещё вопросы имеются? — поинтересовался я. — Вы задавайте, задавайте. А он будет отвечать. Один раз зубы сожмёт — «да», два раза — «нет». Но лучше бы вам сосредоточиться на управлении. А то наедем на ухаб, машину тряхнёт — и прощай, орган слуха. Останется только бантик повязать и в форточку выбросить.

Таксист за всю дорогу не проронил больше ни слова. Зато сумма, которую решил присвоить в конце поездки, почти лишила дара речи меня. Он без зазрения совести сунул в карман пятисотрублёвую купюру и принялся газовать, намекая, что нам пора выметаться.

— Алло, шеф, а сдача? — спросил я.

— Нэт сдача.

— Как нет?

— Совсем нэт. Триста рублей поездка, остальное на чай!

— А ты не обоссышся от полусотни-то стаканов? — злобно спросил Жерар.

Таксист лязгнул зубами и полез вон из машины. Бес загоготал — тем чудовищным хохотом, от которого створаживается молоко прямо в коровьем вымени, и замертво падают с ветвей птицы. У меня зазвенело в ушах; пришлось тихонько шлёпнуть его по затылку. Он умолк.

Таксист уже был снаружи. Через распахнутую дверцу я видел, как он, извиваясь всем телом, пытается вползти под днище «Волги». Я выгрузился, обошёл машину спереди и присел на корточки рядом с его сучащими ногами.

— Выбирайтесь. Это была шутка. Работаю в цирке чревовещателем, вот и решил разыграть вас. Извините, что напугал.

— Что это — червовещатель? — глухо спросил он.

— Это вроде фокусника. Изображаю, будто собака сама разговаривает.

— Ах, шайтан, — сказал таксист и пополз обратно. — Напугал меня, молодец! Покажи ещё такой фокус, а?

— Сдачу отдашь, тогда покажу, — пролаял Жерар.

Таксист захихикал и выкарабкался из-под машины целиком. Продолжая посмеиваться, протянул мне пятисотку.

— Забирай всё, слушай. Я вообще такой довольный стал, даже денег не надо!

— Ну, теперь уяснил, какая от меня польза? — поинтересовался бес.

— Само собой! Хорошо уяснил. — Таксист потянулся его погладить.

— Эй, папашка! Руки убрал, да?! — рявкнул Жерар.

Таксист отпрянул.

— Ай, серьёзный пёс! А порода у тебя какая?

— Очень редкая. Гончий бес, — сказал Жерар.

— Как я сразу не догадался!

Покатываясь со смеху, таксист вернулся в машину, не забыв вручить мне визитку. Визитка была отпечатана на обычной офисной бумаге, зато изукрашена на диво. Разно-цветные арабески вились с обеих сторон так густо, что отыскать среди них информацию составляло определённого труда.

— Если захочешь ещё на такси кататься, вызови дядю Улугбека, артист. Дешевле всех в городе буду возить! — Он помахал нам на прощание и уехал.

— Блин, а может действительно в цирк устроиться, — задумчиво сказал я, укладывая деньги и визитку в портмоне.

— Сейчас в конторе будет тебе цирк, — пообещал Жерар. — С конями и клоунами.

* * *

Умнег сидел на месте секретаря. Персонального кабинета у него не было, а долго находиться в Сулеймановском он опасался. И правильно опасался. Там даже в присутствии ифрита порой случались такие вещи, что вмиг поседеешь. А без хозяина кабинет вообще мог превратиться в незнамо что. Хоть в гигантскую плавильную печь, хоть в аквариум, полный пираний, хоть в сераль с одалисками. Причём самой соблазнительной из одалисок запросто мог оказаться злополучный посетитель. Со всеми вытекающими удовольствия-ми… Думаю, это явления того же порядка, что и пугавшая меня нежить с подвальных ков-ров.