чтобы дух перевести.

На что я рассчитывала, задавая этот вопрос, что он найдёт благовидный предлог, почему ему пришлось исчезнуть, и не как не обозначаться целый месяц. И ведь если бы у него не возникло здесь дел, он бы не приехал. Так бы и жил себе спокойно, умаслив свою совесть.

Противно. Очень. Я могла уличить его в жесткости, и в цинизме, но только не в трусости. Не в отсутствии смелости взглянуть правде в лицо. И огромное разочарование накрывает меня с головой, потому что, конечно же, я его идеализировала. Ведь он весь такой решительный, мужественный, да он нереальный. С ним интересно, с ним весело. И, наверное, это мои проблемы, что я наделила человека несуществующими качествами. Придумала того, чего нет.

Надо остановить это всё. Тоже иметь смелость сказать ему в лицо, что мы не будем вместе. Я тоже не ангел, раз позволяю потешить своё самолюбие за его счет. Потому что это так приятно, когда за тобой ухаживает такой мужчина, когда он смотрит на тебя так прожигающе, когда он кидается на твою защиту, когда у твоих подруг, вытягиваются лица, когда предмет их мечтаний обращает своё внимание только на тебя. Всё это, несомненно, подкупает. И конечно собственная реакция на него обескураживает. Когда зависаешь, разглядывая его глаза, которые могут менять оттенок, быть глубокими шоколадными, с золотистые крапинками, или темнеть, так что становится почти черными непроглядными, голодными, непримиримыми, страшными.

Когда впадаешь в оторопь, хапнув его аромата жаркого, свежего, тёплого, которой и сейчас мне кажется, на моей коже.

Когда от вкуса губ его уходит земля из под ног.

От звука голоса дрожь по телу бежит.

А от улыбки, сердце вскачь срывается.

Что делать, если стремишься быть рядом с ним, потому что только рядом живёшь. Только с ним хочется поделиться и радостью и печалью.

Я откинула одеяло, села, схватила телефон. Почти четыре утра.

Что-то порываюсь написать ему, потом стираю всё снова. В месенджере так и висят непрочитанные сообщения от девчонок.

Не до них.

Не до кого.

Я и сама-то хороша. Сама-то трезво оценить не могу всю ситуацию. Признать, что нравиться он мне, очень нравиться, даже не смотря на проявленную слабость, я горю, я сгораю, плавлюсь. Я же это понимаю, что Назар Долохов, запал в моё сердце, ещё тогда когда нежно и ласково соблазнил, не оставив шанса на противление, на отказ. Поэтому и больно было нестерпимо, что тогда, что сейчас.

Почему мои отношения всегда сопровождает боль?

Я так долго восстанавливалась после прошлых отношений, и теперь вот, опять увязла. Смогу ли я вырваться, не ободрав кожу, не оставив ошмётки мяса, на прутьях его клетки.

Он же называет меня Птичкой!

А чтобы приручить Птичку нужно запереть её в клетку. Да только эта Птичка, сама рада лететь в неволю, потому что только там для неё жизнь, простор, свобода, даже за прутьями этими, потому что он рядом.

***

Утром я была хмурая, не выспавшаяся, и даже злая, срывала свой поганый настрой на родителях, что позволяла себе очень редко, поэтому они прочувствовали важность момента, и с расспросами отстали.

Даже кофе не остудил мой нрав, а не выспавшийся мозг, запустил процесс самоуничтожения, призывая послать всё к чертям, лечь и умереть.

Но я, превозмогая, малодушные посылы, скрепя всеми частями тела настраивалась на работу, медленно, но верно оделась, сделала макияж, собралась. Попрощалась с родителями, и вышла, чуть не сбив подходившего к нашим дверям парнишку.

Он, кряхтя, тащил целую корзину желтых тюльпанов. Огромное количество цветов. Я их приняла, и как мне не улыбался курьер, натянуть на себя благодушие не удалось. Почему-то от этого жеста Назара стало ещё муторнее, неприятно.

Во-первых, я понимала, что даря мне мои любимые цветы, он пробил информацию обо мне. С его-то связями, узнать какие цветы нравятся одной заинтересовавшей его особе, очень легко. Он если захочет, узнает всё вплоть, что я делала от рождения по нынешний день. И вот этот его прагматизм лишал всякой радости от пышного яркого букета.

Во-вторых, мог и лично спросить, узнать какие цветы я люблю.

И, в-третьих, пионы тоже были хороши, и они были от души.

Я поехала на работу, цветы остались дома. Под удивлёнными взглядами родителей, я втащила их в прихожую, и попросила не о чём меня не спрашивать, ушла.

По дороге всё ждала, что Назар проявиться, напишет или позвонит, и вот тогда я оторвусь. Прямо предвкушала, как выскажу его миллионерскому величеству, все, что о нём думаю. Но он молчал, и я молчала, даже вежливого «спасибо», от меня не последовало. Только девочки вновь активизировались, и пришлось всё же ответить на их многочисленные расспросы. В топе, конечно, был вопрос, кто же всё-таки такой Назар, и какие у нас отношения. Ответила честно, что Долохов зарвавшийся столичный миллионер, а по совместительству, тот самый гадский босс, так его Верка тогда называла, когда узнала, что я уволилась с работы своей мечты, который изводи меня.

А отношения у нас сложные, почти никакие.

И после этого моих подружек прорвало. Отбрыкивалась даже на утренней планёрке, чего вообще себе никогда не позволяла, но бесконечно вибрирующий телефон, не давал расслабляться, благо завоеванная репутация не дала скатиться в глазах подчиненных и коллег, и все конечно понимали, что если у Виктории Даниловны, вибрирует телефон, и она бесконечно строчит что-то, то это исключительно по работе. Никто и не усомнился.

Вот она сила дисциплины, и самовоспитания. Пожинаю плоды, так сказать.

К обеду немного раскидавшись с работой, и утихомирив подруг, которые обещали обязательно нагрянуть накануне, чтобы получить полный расклад, как будто тысяча сообщений в Ватсап, не полный расклад, я устало откинулась в кресле своего кабинет.

Утренний запал немного скис.

Видимо, все эти перепады вызваны недосыпом, и тяжкими мыслями. По большому счёту ничего страшного не произошло. Не буду кривить душой, но внимание Назара мне нравилось. Да поступил он отвратительно, но разве неважно то, что он признал свою ошибку, пытается исправиться. И вообще вчера вступился за меня. А вот интересно, где-нибудь мелькнула