стыдом. Он сжал челюсти, вспоминая своё вероломное нападение на неё. Как давил, жал, впечатывал в себя, и как она беспомощно трепыхалась под ним, а он кайфовал, от своей силы, и от её беспомощности.

— Вика, ты прости меня, прости, — он стирал её черные дорожки с щёк. — На меня затмение тогда нашло, сам собой не управлял. Я никогда бы не причинил тебе вреда, никогда слышишь. Я виноват перед тобой, и это гложет меня. Я был не прав…

— Спасибо, — слабо улыбнулась она, и потупила взгляд, а потом и вовсе отстранилась, и он выпустил её из своих объятий.

— За что спасибо? — удивился он, находя пакет со льдом, который теперь больше вода, но всё же, холодная, и приложил к ноющей скуле.

— За искренность, — отозвалась она, достала из сумочки салфетки и утерла слёзы, и следы туши, — сам же понимаешь, что нелегко быть открытым, за это и благодарю.

И Назар снова завис. Вот так, раз, и на лопатки. Простой истиной. Элементарными вещами.

Невозможная девчонка. Искренняя. Настоящая.

Это кто ещё кого в клетку запер. Он её только собирается или она его уже.

— Садись, довезу тебя, — начала Вика, и запнулась, — а где ты кстати остановился? У нас ты не регистрировался.

Он бы конечно с удовольствием ей показал, свою одинокую квартиру, но после вот таких слов, это было бы кощунство.

— Нет уж, давай, я тебя провожу, — Назар откинул бесполезный пакет в урну, — а потом вызову такси, заберу машину от отеля.

— Хорошо, — не стала спорить Вика.

Они уселись в малометражку девушки.

Назар опять кряхтя, втиснулся на переднее сидение, с унынием вспомнил, что забыл в караоке любимые очки, но возвращается, точно не будет.

— На следующее свидание едим на моей машине, — заворчал он.

— Это было свидание? — фыркнула Вика, выворачивая со стоянки. — Я то думала, что ты в наглую напросился со мной, а потом целый вечер развлекал моих подруг.

Назар глянул на неё. В уголках губ, затаилась улыбка. Стерва всё же, Птичка.

Коза.

— Да такие вот свидания у нас миллионеров, — вздохнул он, — зато запомнилось.

— Ещё как, — поддакнула Вика.

Ночная дорога была свободная, и девушка уверенно наращивала скорость, спокойно обгоняя встречающие машины.

— Кто тебя учил водить, гонщица? — усмехнулся он, хотя если честно, ему было не до смеха, если они попадут в аварию, здесь же даже подушек безопасности нет.

— Отец, — ответила Вика и немного снизила скорость, — он у меня каскадёр бывший, трюки ставил.

Теперь понятно, откуда этот стиль лихаческий. И характер отчаянный.

— Круто, — тем не менее, сказал Назар, потому что действительно так считал.

— Сейчас чем занимается?

— Как говорит сам папа, отдыхает под каблуком мамы, а мама обожает дачу, поэтому дачу мы любим все, — усмехнулась Вика.

— А мама кроме дачи, чем занимается?

— Мама всю жизнь на руководящих должностях, — ответила Вика, — поэтому она у нас в семье авторитет нерушимый, и незыблемый. А твои родители?

— А мои давно живут в Израиле, в далеком прошлом, отец был военным, а мама верной женой при нём, — ответил Назар, с нежностью вспоминая своих стариков, и думая о том, что нужно им позвонить, и ещё совсем, короткая мысль мелькнула, что Вика бы им понравилась.

— А братья, сёстры? — снова спросила Вика, сворачивая к темнеющим высоткам.

— Брат. Был. — Два коротких слова, а всё равно тяжело. Много лет прошло, а боль всё ещё живёт, только уляжется, а стоит вспомнить и всколыхнётся, заполнят собой всё.

Назар сглотнул, выдохнул. А Вика больше не затронула эту тему, чувствуя по этим коротким словам, что больно ему, и теребить, не стала. Сегодня он, похоже, по-полной, как она сказала, очеловечился.

Она припарковалась у одной из высоток.

— Знаешь, я совсем забыла тебе сказать спасибо, за подарки, — она развернулась к нему.

Назар только брови удивлённо приподнял. Так вроде сказала, когда переписывались, и он выдумывал на ходу, сидя на совещании, всякую чушь.

— Нет, я помню, про переписку, — поняв его взгляд, сказала Вика, — а вот так в живую…

— Ну, уговорила, я слушаю, — улыбнулся Назар.

— Это так оригинально и мило, и если представить, что ты выдумал это сам…

— Эй, попрошу, — перебил Назар, — ты считаешь у меня целый комитет по охмурению девиц?

— Нет, я считаю, что у тебя очень креативный помощник, который помогает тебе решать вот такие вопросы, не забывай про мои мозги, — она постучала пальцем по своему виску.

— Ах да, — Назар страдальчески скривился, потом скривился ещё раз, когда дёрнуло скулу болью. — Твои мозги! Подвели тебя твои мозги! Я сам придумал, так, что благодарность твоя должна быть глубокая и искренняя.

— Какой нынче меркантильный миллионер пошёл, — хмыкнула Вика, и наклонилась к нему.

Назар зачарованно наблюдал за девушкой. За тем как она закусила губу, и взглядом пробежалась от груди его, до губ, потом посмотрела выше, где на скуле расцвел синяк, коснулась рассеченной губы. Сам он старался тоже держать глаза на её лице, хотя взгляд его то и дело съезжал к её плечам оголённым, что белели в тусклом свете подсветки машины, и на ямку, между ключиц, со сверкающим камнем, и ниже в ложбинку, прячущуюся за вырезом платья. Он стоически поднимал взгляд, на её лицо, стараясь понять, что она задумала, вглядываясь в припухшие от слёз светлые глаза.

— Назар, почему ты сбежал тогда? — вдруг спросила она, нахмурила лоб, пытливо заглядывая в его глаза.

Блядь, вот тебе и благодарность!

Он шумно выдохнул и отстранился. Ему стало душно, в этом тесном пространстве. Он неловко расстегнул ремень безопасности, и вышел из машины, блажено потянулся, вдохнул ночной прохлады. Потом склонился, к открытой двери и заглянул в машину.

— Пойдём, до подъезда доведу, — позвал он Вику.

Девушка вышла, закрыла машину, и они, молча, побрели к горящему фонарём подъезду. И нет, Назар не подбирал слова, чтобы ответить на это вопрос. Чего подбирать то, и так понятно, что повёл себя как дурак, а сейчас из кожи