О Вэнь-ди осталась память как о добродетельном повелителе, но и сын его Цзин-ди (правил в 156–141 гг. до н.э.) был под стать отцу. Объявлял амнистии, прощал восставших против него аристократов, продолжал умиротворение «братцев» хунну, а умирая, наградил всех очередным рангом.

Отметим, что аристократам восставать было с чего: Цзин-ди повел планомерное наступление на их уделы, стараясь урезать их размеры и права их господ.

Следующий прямой потомок Лю Бана, его правнук У-ди (156–87 гг. до н.э., правил в 140–87 гг. до н.э.) был одним из величайших правителей Поднебесной за всю ее историю. При нем Китай стал государством по-настоящему единым — не только по признаку сильной центральной власти (такое было и при Цинь Шихуанди), но и по духу.

Когда У-ди сменил на престоле отца, ему было всего 16 лет, но это считалось тогда вполне достаточным возрастом для самостоятельного правления (Цинь Шихуанди начинал в тринадцать). К тому времени страна находилась во вполне благополучном состоянии — во всяком случае, не верилось, что полвека назад она лежала в развалинах после гражданской войны.

Император У-ди

Столица Чан-ань стала шумным многолюдным городом, одним из самых больших в тогдашнем мире. С прямыми улицами, движение по которым осуществлялось в три ряда — средний не занимался, он был для царских нужд. Главное украшение столиц, как правило, царские дворцы. В Чан-ани их было целых пять, и это были целые комплексы из нескольких десятков прекрасных строений, привольно разбросанных и так гармонично вписанных в природу, как это возможно только в Китае. В городе были огромные рынки — центры торговли всем, что ни есть на свете. Здесь же оглашались указы, совершались казни, здесь же выступали акробаты и кукольные театры (театр актеров появится в Китае много позже, в начале II тысячелетия н.э.). Вдоль улиц пролегали наклонные глиняные желоба, по которым сточные воды стекали в каналы, а те несли отходы всей городской жизни в реки.

В окрестностях находилось множество загородных дворцов знати и богачей. Огромен и великолепен был императорский парк Шанлинь, охотничьи угодья которого тянулись на десятки километров. Здесь был своего рода зоопарк и ботанический сад — животные и растения, завезенные из дальних стран. Большой пруд был таких размеров, что на нем разыгрывали морские сражения настоящие корабли, а время от времени из его глубин выплывал огромный механический дракон, вертел башкой и махал крыльями.

Конный экипаж (I–III вв., эпоха Хань)

Парк существовал еще со времен предыдущей, ушедшей в небытие династии, но при У-ди он был значительно расширен. При этом под него были заняты и плодородные земли, и территории, на редкость богатые полезными ископаемыми и лесами с ценными породами деревьев. Советники ненавязчиво пытались внушить повелителю, что, может быть, не стоит лишать себя такого богатства и сгонять с насиженных мест большое число людей — но Сын Неба не пожелал идти наперекор своим желаниям.

Земледелие в Китае было на подъеме. Сеяли пшеницу и просо, все больше появлялось рисовых плантаций — с юга пришли высокоурожайные сорта. Ирригационная система, которую начали создавать в Сычуаньской котловине еще во времена царства Цинь, в III в. до н.э., действует и в наши дни. В деревнях увеличивалось поголовье тяглового скота, хотя пока чаще орудовали мотыгой, чем использовали плуг.

Налоги были необременительны — примерно 1/15 урожая. Была, правда, еще и подушная подать, и трудовые повинности (как уставная месячная, так и авральные) — но жить все равно было можно. В Китае проживало уже около 60 млн. человек. Для сравнения: берега Нила населяло не более 7 миллионов, в Галлии через столетие было миллионов 15, в Италии 20. Неспроста и нынешнее самоназвание китайцев — по имени той династии: ханьцы.

В городах росло число богатых ремесленников и торговцев, как бы ни старались их поприжать верхи и как бы ни поглядывали неодобрительно низы (а в смутные годы взглядами дело не ограничивалось — богатеев-выскочек громили в первую очередь). Это были не только хозяева мастерских и лавочники, но и владельцы рудников, оптовые торговцы солью, зерном, бамбуком и чем угодно, крупные скотоводы. В голодные годы они стремились скупить землю по дешевке, и вчерашние ее владельцы оказывались арендаторами или шли в батраки, а то и продавали в рабство детей и внуков.

Сцены охоты и жатвы (I–III вв., эпоха Хань)

Сельские общины, как мы уже видели, этому противодействовали — но, во-первых, деньги есть деньги, а во-вторых, и в общинах, с тех пор как земля перешла во владение малых семей и упростилась ее купля-продажа, происходило расслоение. Выделялись «сильные дома», вокруг которых складывались многочисленные кланы, их главы старались обзавестись официальным рангом, да повыше. Получив хорошее образование, выходцы из «сильных домов» попадали на государственную службу.

У-ди восстановил существовавшие при Цинь Шихуанди монополии на соль, железо, отливку монеты, изготовление алкогольных напитков, но осуществлялись они через систему откупов. Откупщиками выступали все те же успешные представители торгово-ремесленного люда, ростовщики — они платили в казну огромные деньги за право добычи и продажи соли (соль выпаривалась из морской воды или добывалась из глубоких шахт), за то, чтобы взять на себя весь цикл металлургического производства — от добычи руды до чеканки монеты, заниматься виноделием (вино изготавливалось пока преимущественно из риса).

Правительство систематически отягощало этот оборотистый класс налогами, сохраняло некоторые прежние ограничения на его деятельность, даже на его быт — так, торговцам запрещалось ездить верхом и носить шелковые одежды. Но в то же время разрешало покупать за высокую плату престижные ранги и даже государственные должности (правда, незначительные).

В городах значительная часть производства была сосредоточена в государственных мастерских, в которых трудились, как правило, лучшие мастера (в основном, в порядке отбытия трудовой повинности). Здесь производилось многое из того, что изумляет сегодня посетителей музеев.

* * *

Бюрократическому аппарату государства, его структуре и ходу его деятельности У-ди уделял первоочередное внимание. Мы видели, что в Китае начинала преобладать конфуцианская идеология, но правительство не собиралось отказываться и от легистских методов. В областях, на которые была поделена вся страна, большой властью обладали губернаторы — но их держали под пристальным контролем цензоры-прокуроры, наделенные очень широкими полномочиями. Более суровым стало отношение к преступникам, при этом власть руководствовалась не столько целями устрашения, сколько практическими соображениями: осужденных, а зачастую и их семьи отправляли на рудники, на строительные работы, на рытье каналов. Для созидательной деятельности, направляемой императором, всякие рабочие руки были кстати.