— Ого! И ты все время здесь? — и тут же вспомнила: — А как же твои коты?

— Их соседка кормит, не волнуйся.

— Неужели не боится? — уточнила Катерина.

А что, не каждый решится в одиночку зайти в избушку ведьмы.

Вольдемара снова усмехнулась:

— Боится не покормить.

Катерина рассмеялась и вдруг поймала себя на мысли, что в принципе ведьма ей нравится, и, сложись обстоятельства как-то по-другому, возможно, они могли бы даже подружиться. Но обстоятельства сложились так, как сложились, и уж точно не Катерина их складывала.

— Дай мне телефон, узнаю, кто меня хотел…

Она посмотрела в список звонков за последние дни. Ничего себе! А она вполне популярная личность, особенно у своего секретаря. Большая часть вызовов была от Алены. В первый день звонил еще и Виктор, но потом перестал. Видимо, Вольдемара отбила у него всякую охоту общаться с немощной сотрудницей.

Были тут и Юлькины звонки, но они Катерину интересовали меньше всего. А также просто звонки от каких-то старых знакомых, родственников, которые решили вспомнить о ней именно в этот час. И даже звонок-напоминалка из салона, который означал, что Катерина бездарно прошляпила запись к своему мастеру.

Было только одно имя, которого она в списке не встретила. Максим. Он не звонил. Ну, конечно, стоит ли звонить девушке из прошлого, когда в жизни столько перемен. И кстати, что там за перемены? Катерина набрала номер Алены.

— Ой, Катериночка Дмитриевна, наконец-то! — хлынула из трубки торопливая речь. — Я тут вся извелась и изнервничалась! Как вы себя чувствуете? Чем вы лечитесь? Вот вы знаете, есть такое средство от гриппа…

Нет уж, домашних средств от гриппа ей уже хватило, поэтому она тут же пресекла все попытки выдать ей дополнительный рецептик и спросила строго:

— Что там у нас за изменения в руководстве? А то я все проболела и ничего не знаю…

Она спрашивала об этом с дежурной озабоченностью человека, которому не все равно, что будет с компанией, но не более того. И надеялась, что в трубку не слышно, как громко стучит ее сердце.

Но Алена ничего такого не уловила. Она, радостная от того, что нашла единственного человека, который все еще не в курсе новостей, тараторила, захлебываясь словами.

— Максим Викторович, ну прямо дал! На нас же налетели какие-то немцы, предложили супервыгодные контракты, которые не просто спасут нашу компанию, а выведут на новый уровень! Оказывается, хотели прибрать к рукам!

Не прошло и получаса, как Алена эмоционально и многословно поведала следующее.

Собрался совет акционеров, причем собрался пока Максима Викторовича в городе не было, чтобы вроде бы как без него… Ну это Катерина и без нее знала. Но только Максим Викторович успел, явился, и не с пустыми руками, а с таким контрактом, что тем немцам и не снилось. И все, кто собирался голосовать против него, ну, может быть, не все, но многие, тут же передумали и чуть ли не в слезах стали ему клясться в верности. В общем, переворот не удался.

Эта история в изложении Алены выглядела просто как приключенческий фильм. Катерина разделила все, что она рассказала, где-то на четыре, но все равно получилось весьма впечатляюще. Катерина выказала требуемый восторг, трижды пообещала, что будет себя беречь, и отключилась.

Ну вот, враг повержен, компания спасена. Теперь оставалось только выздороветь и найти новую работу.

Вольдемара подошла и забрала у нее из рук замолчавший телефон.

— Я смотрю, ты уже оклемалась, — сказала она. — Я, ты знаешь, пока тут скучала и смотрела, как ты спишь, уже на трезвую голову карты разбросила.

Катерина поморщилась: опять начинается чертовщина. Что она там думала? Могли бы подружиться? Нет, это уж вряд ли. Показалось…

— Давай не будем, — кисло поморщилась она.

Но ведьма словно и не слышала.

— Не похоже, чтобы кто-то у него был. Никаких возвратов в прошлое, на сердце одна-единственная дама и большой удар от нее.

Катерина вздохнула: даже если бы вся эта чушь была правдой, а она не может быть правдой, кто сказал, что возвращение к бывшей жене — это обязательно по сердечному велению. Для сердца он вон ей предлагал преодолевать совместные трудности, или как там… В общем, что-то такое отвратительное и предлагал.

— Брось, — сказала Катерина. — Не уговаривай меня. Я, конечно, понимаю, что тебе хочется, чтобы все было как ты задумала. Судьба там, и суженый, и вроде как ты не виновата… Я тебя давно простила, и все вот это, — Катерина окинула рукой столик у кровати, где колдовские зелья и отвары стояли вперемежку с бутылочками из аптеки, — уже лишнее. Ты, наверное, иди. Тебя клиенты заждались.

Почему-то сейчас присутствие ведьмы казалось ей совершенно лишним и неуместным.

Вольдемара окинула ее странным взглядом. Если бы эта женщина не была шарлатанкой, Катерина бы даже подумала, что она обиделась. От этого на душе стало как-то нехорошо. Но Катерина отмахнулась от этого чувства. С чего, собственно, быть нехорошему-то? Из всех присутствующих пострадавшая здесь именно она!

— Да, конечно, я пойду, — сказала ведьма.

Быстро собралась, коротко и четко дала ей инструкции, какое лекарство когда принимать, и вышла из квартиры.

Катерина закрыла за ней дверь, и вернулась в свою комнату, и обессилев упала на постель, словно бы не по квартире прошлась, а пешком прошагала полгорода.

Но не успела она перевести дух, как в дверь позвонили. Этого еще не хватало! Что, она карты забыла? Или решила напоследок порадовать больную очередным предсказанием? Или вспомнила, что не все еще свои травки на ней использовала?

Сначала Катерина думала не открывать, но в дверь звонили настойчиво, так что она поднялась и поплелась в прихожую. Поворот замка — и вот уже она видит, что это вовсе не забывчивая Вольдемара, а Юлька. Проштрафившаяся бывшая подруга.

— Мы должны с тобой поговорить, — сказала она. И вид у нее был такой жалкий, что, наверное, даже Катерина смотрелась лучше.

Конечно, следовало выгнать негодяйку за дверь, выпить лекарство, да и ложиться спать. Пора уже начинать думать о себе!

Но Катерина со вздохом сказала:

— Ну заходи.

Катерина сложила руки на груди и приготовилась выслушать исповедь подруги.

— Ну прости… Я знаю, я была неправа, — скорбно начала та, едва переступив порог.

Тут не поспоришь. Очень неправа. Вторжение в чужую личную жизнь, когда тебя не просят — тут трудно оказаться правым.

— Но я делала все это ради тебя!

Катерина скривилась, словно на язык попало что-то кислое. Сколько она помнила Юльку, та всегда старалась ради ее блага… Только с чего она взяла, что ее понимание Катерининого блага — единственно верное? Теперь она уже начинала жалеть, что впустила подругу.