— Знаете, леди Ириссэ, — выслушав все сказанное леди рода, я недобро прищурил глаза, — вы… — Я тяжело выдохнул, понимая, что от ругани сейчас толку точно не будет. — Ладно. Я рад уже, что вы понимаете, что дело в воспитании. И в том, что настоящая мать в погоне за женихом получше да побогаче просто не уделила должного времени воспитанию маленькой девочки, которая в какой-то момент чуть не стала… кем она так и не стала, леди? Какие еще секреты кроются за вашей ангельской внешностью и притворной глупостью? 

— Да, Нарцисс, вы полностью правы, говоря о моих ошибках. Что касается остального… У всех свои секреты, хранитель. Пока я не стала настоящей частью семьи дель Нериум, у меня не было причин раскрывать карты. 

— Рождения ребенка вам мало было?! — Вот теперь я был зол. Действительно зол настолько, что на ближайших деревьях зашуршали листья, а жующий что-то на лугу Шифоньер скорбно завыл. В моих мыслях проскользнуло несколько особо неприятных проклятий, но здравый смысл помогал сдержаться. 

— Нарцисс, как бы вам объяснить поделикатнее? Женщина становится частью семьи мужа в тот момент, когда ее принимает мужчина. Душой принимает, а не ритуалом. Впускает в эту душу. Даже не в постель, а именно в себя. 

— Звучит двусмысленно, — пробормотал где-то на заднем фоне Верат, но тут же заткнулся, поймав на себе совершенно безмятежный взгляд ирисовой леди. 

— И тем не менее. Я стала женой Ледона всего несколько дней назад. А до этого… пришлось лавировать между амбициями собственных родителей, ледяной суки, — она произнесла последнее слово с возмутительной легкостью убежденного человека. И, понимая, что она имеет в виду мать северного владетеля, я не мог не согласиться с точностью формулировки, — и скверным характером своего ребенка, способного одним выдохом отравить половину княжества. 

— Я могу вас понять, леди рода, но простить — еще не скоро. Одно скажу точно: если вы снова попробуете использовать мои саженцы для политических и прочих игр, мне станет плевать, насколько ваши бидоны дороги моему воспитаннику. Пережил смерть трех баб, переживет и четвертую. — Я прикрыл глаза, раздраженно выдыхая. 

— Нарцисс, это теперь МОИ саженцы. — Она мило улыбнулась, пропустив мимо ушей грубость насчет своей фигуры. — И вы в том числе. И поэтому вы сейчас все встанете и пойдете умоетесь, а потом будете ужинать. Без возражений. 

— Ну-ну, — хмыкнул я, улыбаясь уголками губ. 

— Позвать Ортику? — еще более сладко предложила Ириссэ.

— Ей и без вас забот хватает. Идите и нянчите Ландыша, если уж на то пошло. Надеюсь, в этот раз вам хватит мудрости и времени на воспитание своего ребенка. Чтобы он не вырос «нехорошим человеком», — передразнил я ее интонацию. 

— С вашего позволения, хранитель. — Ириссэ действительно встала. — Не задерживайтесь с умыванием.

И ушла.

— Я один уловил главное? — спросил вдруг Люпин, во время разговора притихший под кустом, словно зайчик в норке. 

— Что именно? — уточнил Инермис, все еще отходя от шока. 

— Она сказала… в смысле, леди рода сказала, что Ортика могла отравить половину княжества одним выдохом. Еще ДО ритуала. 

Ольга

— Ты чего? — Я устало присела на циновку и тут же попала в необычайно крепкие объятия Нарцисса. Нет, обниматься он уже давно привык. И я никогда не протестовала. Но сейчас все было словно как-то иначе.

— Ничего, — буркнул было Нарцисс, но тут же встряхнулся, кладя мне на плечо подбородок. — Просто не могу понять — или я такой неправильный, или мир настолько непригляден. 

— Мир как мир. — Я пожала плечами. — В чем-то даже лучше моего прежнего. Честнее, во всяком случае. 

— Честнее? — удивился цветочек, запуская одну из ладоней мне в волосы и слегка массируя. 

— Хм… искреннее, так скажем. Если любят — то по-настоящему. Если ненавидят — тоже от души. Даже обманывают и предают как-то… хм, знаешь, какое у меня впечатление?

— Не знаю. — Он тихонько поцеловал меня в шею. — Не всегда же мне сидеть в твоих мыслях. 

— Как будто этот мир еще очень-очень юный. Не успел пресытиться яркими эмоциями. Не научился скучать и от скуки творить дичь. Не запутался в собственных рефлексиях.

— Возможно, в чем-то ты права. Ведь даже мировое древо здесь — на самом деле всего лишь проросшее семечко. И даже то, что существовало ранее, погибшее. Да черта с два какие-то смертные смогли бы сгубить Меллори, если бы он был взрослым, — покачал головой Нарцисс, так и не выпуская меня из объятий. 

— А тебе не приходило в голову… — меня саму эта мысль догнала вот только что, и я поспешила ошарашить ею цветочка, — что, собственно… с тем Мэллорном тот мир и того? А этот — он новый. Родился из семечка твоего? 

— Семя все еще во мне, оно само толком-то и не родилось. Только оболочка лопнула, да семя корешок пустило, если сравнивать с обычными растениями, — нахмурился он. 

— Ну да. Корешок пустило в тебе. А мир — вокруг тебя. Откуда ты знаешь, что он не родился из того корешка? Вдруг… вдруг…

— Так, у меня сейчас голова лопнет. — Нарцисс затряс влажными волосами и утянул меня в поцелуй, закрывая тем самым рот. А когда мы потом отдышались, заявил: — Давай оставим сумасшедшие космогонические теории до другого случая. Мне сегодня и так прилетело. Есть о чем подумать.

— В смысле?!

— В смысле, не могу понять: это я такая чокнутая наседка, что искренне считаю всех своих саженцев прекрасными существами, всегда способными на лучшее? — улыбнулся цветочек. 

— Успокойся, я такая же. — Смех мягкой лапкой тронул за горло, вызывая желание выдохнуть его поскорее. — На крайний случай мы с тобой будем парочкой чокнутых наседок над этой грядкой, уже легче. А насчет «способны на лучшее» — так ведь и правда же способны. Как и на худшее, впрочем. На то они и живые существа, имеющие свободу воли. Так правильно. 

— Философия… А конкретно что с ними делать? — Нарцисс выпустил меня из объятий, разворачивая к себе лицом. 

— С кем именно и по какому поводу?

— Да хоть вон с тигром этим половинчатым, — выдохнул цветочек, глядя мне за спину. — Куда он поперся?! Демон! Эйкон! Не смей! 

Где-то в соседних кустах раздалось шипение, рычание, треск веток. Краем глаза я заметила, как куда-то туда на шум рванул сидевший у костра сытый и сонный песец, на ходу превращаясь в существо из одних сплошных зубов. 

Боевой клич теневого влился в общий бедлам. Ничего иного не оставалось, как стартануть следом и попытаться хотя бы понять, кто кого и за что.

***

— За-а-амуж ему, гнездо ему, младшего мужа ему! — через полчаса шипела я, заклеивая смазанными лекарством листьями бамбука ссадины и царапины на белоснежной коже. — За хвост и об забор! Тебе сколько лет?!