– Не хотел добавлять к длинному списку недостатков еще один.

Джеффри улыбался, но взгляд его понемногу стекленел. Как и Сара, он редко принимал что-либо сильнее аспирина, а димедрол уже начинал действовать.

– Дай мне руку, – сказал Джеффри.

Сара покачала головой, но он упорно протягивал свою:

– Держи.

– С чего это?

– С того, что ты могла сегодня увидеть меня в морге, а не в больнице.

Сара прикусила губу, чтобы не заплакать.

– Ты жив, – напомнила она, погладив его по щеке. – Спи.

Он закрыл глаза.

– Я не хочу засыпать, – сказал Джеффри. И заснул.

Сара смотрела, как поднимается и опускается его грудь. Убрала ему волосы со лба, прикоснулась к щеке. Провела пальцем по наметившейся щетине, улыбаясь нахлынувшим воспоминаниям. Именно во сне Джеффри был тем мужчиной, в которого она влюбилась: слушал ее рассказы о событиях дня, открывал ей дверь, спасал от пауков и менял батарейки в датчиках дыма. Перед тем как уйти, Сара поцеловала руку бывшего мужа.

Она не спеша направилась вдоль по коридору к дежурной, чувствуя себя неимоверно изможденной. Если верить часам на стене, она провела здесь час: в больнице время течет иначе.

– Заснул? – спросила Эллен.

Сара облокотилась на регистрационную стойку.

– Да, – ответила она. – С ним все будет хорошо.

– Конечно, – улыбнулась Эллен.

– Вот ты где, – игриво сказал Хари. – Тебе понравилось в настоящей больнице с профессиональными врачами?

Сара переглянулась с медсестрой.

– Прости моего брата, Эллен. Он пытается компенсировать жидкие волосы и низкий лоб хамским поведением.

– Ой-ой-ой, – поморщился Хари. – Подменишь меня, пока я сбегаю перекусить?

– Что надо делать? – спросила Сара, решив, что не стоит ей сразу ехать домой.

– Один наш частый гость проходит терапию люминесцентным излучением в палате номер два, – сострила Эллен.

Сара рассмеялась. На больничном жаргоне это означало, что пациент второй палаты – ипохондрик, которого до окончания приступа оставили рассматривать лампу дневного света.

– Что-нибудь еще?

– Девица из колледжа. Отсыпается, – сообщила Эллен.

– Не знаю, справлюсь ли я с такими сложными больными… Пойду отгоню машину, – сказала Сара, вспомнив, что припарковалась на площадке для инвалидов.

Поскольку каждый полицейский в городе знает ее машину, она надеялась, что ей не стали выписывать штраф. К тому же хотелось подышать свежим воздухом, собраться с мыслями перед тем, как снова проведать Джеффри.

– Как он? – спросила Лена, едва Сара вышла в холл.

Сара огляделась, удивившись, что Лена – единственная, кто печется о здоровье Джеффри.

– Мы не стали предавать инцидент огласке, – пояснила Лена. – Такие дела…

Она замолчала.

– Какие дела? – насторожилась Сара. – Я что-то не понимаю?

Лена отвела взгляд.

– Ты знаешь, кто это сделал? – спросила Сара.

– Не уверена, – покачала головой Лена.

– Фрэнк сейчас на месте происшествия? Ведет расследование?

– Не знаю, – пожала та плечами. – Он высадил меня здесь.

– А как можно что-то знать, если не потрудиться спросить, – упрекнула Сара. – Судя по всему, ты даже не осознаешь, что Джеффри сегодня мог умереть.

– Вовсе нет.

– Лена, кто должен был его прикрывать?

Лена собралась отвечать, но Сара резко отвернулась и вышла. Она понимала, что происходит. Фрэнку известно, кто стрелял, но он держит язык за зубами, чтобы не предать друга, скорее всего Мэта Хогана. Ну и ну! Интересно, а Лена о чем думает? И это после всего, что Джеффри для нее сделал!

Сара глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и обошла здание больницы сбоку. Джеффри могли убить. Стекло могло задеть бедренную артерию, и он бы истек кровью. Как бы себя чувствовали Фрэнк с Леной, если бы Джеффри умер? Тянули бы жребий, кто займет его место? О Боже…

Увидев свою машину, Сара застыла на месте. На капоте лежала нагая девушка с распростертыми руками. Животом вверх, ноги скрещены. Сара быстро посмотрела наверх: не выпрыгнула ли она из окна. Нет, с этой стороны двухэтажного здания нет окон, и на капоте никаких следов вмятины.

Сара подлетела к девушке, проверила пульс. Есть! Молясь всем богам, она метнулась обратно в больницу.

– Лена!

Лена подпрыгнула, сжав кулаки, словно ждала, что Сара вернется и полезет в драку.

– Срочно носилки! – приказала Сара. Лена не шевельнулась, и Сара завизжала: – Быстрее!

Сара побежала обратно. В ее восприятии все замедлилось, даже ветер как-то неспешно трепал волосы.

– Девушка! – крикнула Сара так громко, что слышал весь город. Та молчала. – Девушка! – снова попыталась Сара.

Нет ответа.

Сара окинула взглядом тело: на поверхности никаких следов травмы. Кожа розовая и здоровая, очень горячая, несмотря на холодный вечер. В такой позе, с распростертыми руками и скрещенными ногами, она могла бы спать. Сара заметила свернувшуюся на ладонях кровь. Хотела рассмотреть поближе, но рука как-то странно отодвинулась в сторону. Вывих плечевого сустава.

Сара сосредоточила внимание на лице и вздрогнула, увидев, что рот залеплен черной лентой. Она не помнила, была ли лента до того, как она побежала обратно в больницу. Конечно, такое невозможно не заметить. Кусок ленты пять на десять сантиметров отсвечивал стальной чернотой. Сара оцепенела от ужаса.

– Это Джулия Мэтьюс, – откуда-то издалека донесся голос Лены Адамс.

– Сара? – окликнул Хари. Подойдя к машине, он остолбенел.

– Ладно, ладно, – бормотала Сара, пытаясь успокоиться.

Она посмотрела на Хари в полной растерянности, он ответил таким же взглядом. Хари привык к пациентам с передозировкой или сердечным приступом, но не к такому зрелищу.

Будто желая напомнить о своем присутствии, девушка начала содрогаться.

– Ее сейчас вырвет, – сказала Сара, хватаясь за край ленты.

Одним резким движением она отодрала ее и повернула девушку на бок, придерживая голову, пока бедняжку рвало. Распространился кислый запах, как от протухшего сидра или пива, и Саре пришлось отвернуться, чтобы глотнуть свежего воздуха.

– Все хорошо, – прошептала Сара, убирая за уши грязные темные волосы девушки, так же, как Сибилл два дня назад.

Приступы рвоты прекратились, и Сара аккуратно положила голову девушки обратно.

– Она не дышит! – выпалил Хари.