будут вынуждены покупать некрасивую, некачественную одежду и вообще товары народного потребления, просто потому что у них нет альтернативы. А частные производства как раз и дают ту самую необходимую альтернативу, которая, кстати, заодно двигает развитие общества.

— То есть ты предлагаешь полностью отказаться от плановой экономки? — на удивление, учительница даже немного успокоилась, но в глазах появился подозрительный прищур. — А может, вообще выбросить учение Марксизма-Ленинизма и стать капиталистами?

— Я этого не говорил, — да, передёргивать училка умела. — Наоборот, я считаю, что в некоторых сферах плановая экономика не просто нужна, а единственно возможна. Стратегическое производство, военно-промышленный комплекс, топливная и энергетическая сфера деятельности, отдавать их на откуп частникам опасно и чревато потерей контроля над ситуацией. Но вот лёгкая промышленность, производство товаров народного потребления, бытовой электроники, да те же цифровые технологии, всё это должно развиваться самостоятельно. Под присмотром государства, но всё же в частном порядке. Хотите пример?

— А давай, — с непонятной лихостью махнула Дина Рашидовна. — Удиви нас.

— У кого-нибудь есть финский телефон? — я обвёл класс взглядом. — Любой.

— У меня, — на удивление, откликнулась всё так же Сикорская. — И что? Ищешь, что украсть?

— Будь добра, покажи его, — я не обратил внимания на оскорбление. — Просто так, чтобы все видели.

— Ну вот, — девушка подняла руку с розовым телефоном, модель которого я не узнал, но это точно была «Нокия». — Доволен?

— Вполне. Все разглядели? Цвет, размер экрана, цветного, между прочим. Наверняка у него ещё и панели меняются, и ещё много разных прибамбасов. А теперь посмотрите сюда, — я поднял над головой свой мобильник. — Это наш родной, отечественный телефон «Электроника 2000». Металлический корпус, маленький чёрно-белый экран. Вес такой, что им от стаи волков отбиться можно. И, казалось бы, да, у Софии новая модель этого года, а у меня телефону почти восемь лет. Но я тут на днях заходил в магазин, и на прилавке лежат точно такие же мобильники, как у меня. Вот вообще ничем не отличающиеся. И это с учётом того, что прошло десять лет. Десять лет, вы понимаете?! Но везде торгуют старой моделью, просто потому, что зачем делать новую, если берут эту.

— И, по-твоему, это вина плановой экономики? — хмыкнула географичка. — Но при рыночной тем более никто не кинется делать что-то новое, если старое продаётся.

— Да, но там есть одна важнейшая для развития вещь, — я улыбнулся. — Конкуренция. С теми же телефонами, я более чем уверен, что себестоимость наших с Сикорской телефонов не сильно отличается. Да, у неё модель новее, но у меня тут металла с полкило. Однако её мобила стоит дороже, потому что пошлины и всё такое. Что делает её не по карману многим обычным работягам. Но, если пустить ту же «Нокию» на наш рынок, дать возможность торговать без пошлин, то мы очень быстро увидим, как у людей исчезнут разные «Электроники» и прочие уродцы, и появятся новые современные телефоны. И так во всём. Конкуренция решает, подталкивает развитие. А в основе плановой экономики она отсутствует в принципе.

— Ты так говоришь, будто граждане страны Советов сплошь мещане, помешанные на шмотовничестве, — поморщилась Дина Рашидовна. — А ведь это не так. Советские люди прежде всего творцы! Строители! И не только коммунизма, но и нового общества, где не будет этих старорежимных пережитков!

— Но для этого требуется высокий уровень технологического развития, — я не собирался впадать в патетику. — Знаете, как я вижу тот же коммунизм? Как общество, где потребление уничтожено как данность тем, что у всего населения есть доступ ко всем благам цивилизации. То есть все равны не потому, что бедные, а потому, что технологии развились до такого уровня, что вещи сами по себе цены не имеют. И получить ту же одежду или телефон можно, нажав пару кнопок, а домашний объёмный принтер напечатает их за несколько минут. И то же самое с едой. Выбрал блюдо, нажал на кнопку, и вуаля! Обед готов.

— Это всё фантастика, — отмахнулась училка. — Мы же говорим о том, что сейчас происходит.

— А сейчас развитие идёт как раз в том направлении, о котором я говорил, — не сумел удержаться я. — Товарищ Маленков и партия понимают, что нельзя людей одеть в одинаковые робы, и потому всё больше предприятий, поставляющих товары народного потребления, уходят на частные рельсы. И я считаю, что это правильный и единственно возможный вариант развития. Но лично я пошёл бы дальше. Например, допустил на наш рынок иностранные предприятия. С условием, что свою продукцию они полностью производят в Советском союзе. Пусть строят заводы, обучают персонал и по своим технологиям создают те же легковые автомобили, например. И людям будет хорошо, появится выбор, и нашей автомобильной промышленности, потому что наконец нужно будет вынуть голову из з… зазеркалья и начать проектировать и выпускать новые, более качественные и удобные модели, а не клепать вечно одно и то же в разных вариациях.

— Так они к нам и побежали, — хмыкнула староста. — Это завод построй, людей обучи, производство наладь. А взамен что?

— Деньги, — я улыбнулся. — Ты даже не представляешь, что было бы, объяви ЦК завтра, что даёт возможность тому же «Форду» построить у нас завод полного цикла. Да, остальные передрались бы за право занять его место. А всё, потому что, если брать страны Варшавского договора, у нас наберётся почти миллиард потенциальных покупателей. А ведь рядом ещё Китай, с которым у нас хорошие отношения, и та же Монголия. Это огромный неосвоенный рынок спать капиталистам не даёт.

— И ты предлагаешь отдать его им на разграбление, — хлопнула по столу училка. — Не ожидала я от тебя таких слов, Чеботарёв. Ладно ты хулиган, но антисоветчик… не ожидала.

— Я всегда считал, что школа у нас воспитывает прежде всего думающих людей, — я скривился, словно сжевал пару лимонов целиком. — Вон даже логика следующим уроком идёт. Но теперь оказывается, что, если хоть чуть-чуть шевелишь извилинами, ты сразу антисоветчик. А самое смешное, что я не сказал ничего, что бы сейчас ни происходило у нас в стране.

— Действительно, Дина Рашидовна, — неожиданно меня поддержал Ерёмин. — Я не со всем согласен, что сказал Семён, но насчёт автомобилей, тот же «Автоваз» строил «Фиат». И тогда