Ринхорт, быстро справившись с конем, тоже оценивал обстановку, всматриваясь сквозь щель в гостей.

– Вот и жрец Авьел, иерарх сферы Элементов, – шепнул он. – Остальные – дарэйли. Я точно знаю сущность только одного из них. Вон тот белобрысый парень – это Ллуф.

Ох, как мне стало плохо! Я не мог понять, почему это имя вызывает у меня такие мрачные ощущения. «Неужели ты его боишься, Райтэ?» – фыркнул внутренний голос, которого, между прочим, не просили лезть со своим мнением.  И без него тошно, как никогда в жизни. Ну, может, еще за Вратами бывало, не зря же я бежал из Линнерилла и все забыл. Почти все.

Во дворе раздавались тихие голоса: жрец что-то спрашивал у подбежавшего и отчаянно зевающего трактирщика, мявшего в руках ночной колпак. Ллуф, застывший как мраморная статуя, разглядывал окна второго этажа. Внезапно он повернул голову, и мне показалось, что беловолосый дарэйли, чуть скривив в усмешке губы, смотрит прямо на меня жутким, неподвижным взглядом мертвеца.

«Серебряная» девушка тоже, чуть прищурившись, вперила взгляд в конюшню, но, спросив о чем-то у Ллуфа, отвернулась. Знак Пронтора оставался в доме, а остальное, похоже, не интересовало рабов иерарха. Тот был чем-то недоволен, скривил толстые губы и распорядился хриплым каркающим голосом:

– Расплатись с этим лживым ничтожеством, Луана.

Красавица в темно-сером, наклонившись в седле, коснулась головы трактирщика, и тот мгновенно почернел, застыв железной статуей с ночным колпаком в руках. Конюх, тоже подглядывавший в щель за гостями, ожидая знака принять лошадей, всхлипнул от ужаса и зажал себе рот, а Щепка, побледнев, свалилась в обморок.

– Понятно, это дарэйли металла, хранительница, – пояснил Ринхорт и подозвал трясущегося конюха. На беспамятную девчонку он решил пока не тратить времени. – Если хочешь жить, человек, слушай внимательно. И ты, будущий княжич.

Объяснив, кому что делать, рыцарь выскользнул в заднюю дверь так стремительно, что я не успел ничего сказать. Не нравилось мне все это. Лучше бы мы сразу сбежали, пока ворота были открыты. Хотя… Ринхорт наверняка больше знает о способностях этих дарэйли, сам из сферы Элементов, и не хотел бы я иметь такого врага.

Плеснув на Ханну воды из той вонючей бочки, конюх привел ее в чувство. Мы, стараясь не шуметь, вывели коней в заднюю дверь, откуда нас не должны были увидеть, и прислушались.

Ни звука со двора не доносилось. Неизвестность мучила. Я снова ощутил себя, как в детстве в каменной ловушке Лабиринта, когда вокруг – тьма и страх. Во мне самом – тьма и страх.

Пять дарэйли, если считать Шойну, должно быть, очень злую Шойну. Да и жрец силен, и с мечом. И почему так задержались рекрутеры? Столкнуть бы их сейчас лбами… Впрочем, рассвет еще только занимался. Кошмарно длинная ночь!

И утро не лучше.

Я сунул поводья белого жеребца конюху, а сам пробрался между конюшней и забором и выглянул из-за угла. Один из дарэйли, крадучись, огибал дом, направляясь к черному ходу. Две девушки, жрец и Ллуф спешились и, привязав лошадей к коновязи, входили в парадную дверь.

По примятой полосе травы вдоль забора среди зарослей колючего бурьяна я понял, что Ринхорт прокрался там ползком, – видимо, воспользовавшись тем, что всадники, обойдясь без конюха, были заняты лошадьми, – а открытое на торце здания окно кухни подсказало, как рыцарь проник в дом, умудрившись остаться незамеченным.

Я ждал обещанного сигнала, но было подозрительно тихо. Очень нехорошая тишина.

Наконец, в окне второго этажа появилась фигура: Ринхорт! Живой, но почему-то голый. Нет, у Шойны времени бы не хватило, – прыснул я, тут же заткнув смешок ладонью – да и окно это ближе к торцу, а наше, сломанное ночью, зияло куда правее.

Он выбрался на крышу, беззвучно (а, вот почему он избавился от железной «кожи»!) пробежал до сломанного окна и с кошачьей ловкостью запрыгнул в комнату. Вот тут у меня вспотели ладони от мучительного ожидания: как он справится с ядовитой дарэйли, если она уже восстановилась? Чудовищно, но я беспокоился за обоих.

Я досчитал до пяти, когда мой друг снова появился. Долговато. Ему как раз хватило бы времени отсечь Шойне голову, если она все еще беспомощна. Забравшись на крышу, дарэйли оглянулся на конюшню. Я махнул рукой, показав, что готов.

Раскрутив в руке цепь со знаком Пронтора, Ринхорт метнул его. Диск глухо ударился о доски. Подобрав его с земли, я во весь дух побежал назад, к белому жеребцу.

Но дальше в нашей и без того не идеальной импровизации возникла заминка: конюх, вернувшись после того, как тихо открыл ворота, зачем-то забрался в седло.

– Слазь! – шепотом приказал я, пытаясь привязать к узде цепь со жреческим знаком Пронтора.

– Еще чего! Я не дурак! – оскалился мужик. Вырвав из моих рук цепь с сияющими камнями – наверняка решил, что дорогая вещь – конюх вонзил шпоры в жеребца и погнал его к воротам.

– Не дурак, но труп! – огорчился я.

Но мужик уже скрылся, вне себя от радости, что удалось не только вырваться от демонов, но и остаться с прибылью. Плюнув, я побежал на угол конюшни и залег, распластавшись в бурьяне. Ненадолго же мне новой одежды хватает!

Очень скоро из дома пущенным из пращи камнем вылетел Ллуф и, отвязав своего коня, помчался в погоню. Следом из двери вывалились две девушки и жрец. А на них с крыши прыгнул Ринхорт, на лету принимая жутковатую боевую форму, в какой я его видел только при первом знакомстве.

Рыцарь свалился не просто так – целил в жреца. Если бы он его сразу убил, его рабы, оставшись без хозяина, попали бы под «смертное» заклинание. Но иерарх успел отпрыгнуть. Впрочем, потери среди врагов уже были: заслонившее жреца тело одной из девушек билось в конвульсиях на земле, из шеи бил фонтан крови, а отрубленная голова со срезанными рыжими волосами щерилась в небо смертным оскалом. Ринхорт сцепился с той, что была в темно-серых, под цвет волос, латах – Луана не давала ему подобраться к хозяину.

Два дарэйли металла, как рассказывал мой друг, могут биться почти вечность, если их силы равны. Грохотало так, что болели уши, и приходилось держать рот открытым, чтобы не лопнули перепонки. Вспарывали воздух десятки созданных или призванных мечей и тут же рассыпались веером раскаленных капель металла, и меч рыцаря скрежетал, отражая новые клинки. Над некоторыми Ринхорту удавалось перехватить власть, и они летели в сторону метавшегося по двору жреца, но Луана окружила его щитами, висевшими в воздухе, и оружие отскакивало, чтобы снова попасть под ее власть.

Там, где дрались два «железных» дарэйли, вскоре ничего невозможно было разглядеть, кроме смертоносного вихря, сверкавшего стальными и алыми вспышками, клубившимся черным горячим дымом. Запахло, как в кузнице. Иногда из вихря вылетала девичья фигура, катилась по земле, но быстро поднималась.

И никто, – вдруг осознал я, – ни один человек не выбежал на этот грохот и лязг из дома, даже не выглянул в окно. Словно все слуги были уже мертвы, как их хозяин.