Голованову присваивают воинское звание «генерал-майор авиации».

К слову, дивизия под руководством и при личном участии А.Е. Голованова бомбила гг. Берлин, Кенигсберг, Данциг, Плоешти.

В декабре 41-го постановлением ГКО Александра Евгеньевича назначают командиром 3-й авиадивизии дальнего действия Ставки Верховного Главнокомандования, а в феврале 1942 г. приказом Ставки назначен командующим авиацией дальнего действия.

С 12 декабря 1944 г. Управление авиации дальнего действия была переформировано в Управление 18-й воздушной армии ВВСКА.

Так, под конец войны Голованов стал командующим воздушной армией. Пройдут десятилетия, и он будет вспоминать: «У меня не было другого начальства, кроме Сталина. Я подчинялся только ему. У меня не было каких-либо других руководителей, кроме него, я бы даже подчеркнул — кроме лично его. С того момента, как я вступил в командование 81-й дивизией в августе 1941 г., в дальнейшем преобразованной в 3-ю авиационную дивизию дальнего действия Ставки Верховного Главнокомандования, а потом стал командующим АДД, кроме лично Сталина, никто не руководил ни моей деятельностью, ни деятельностью указанных мною соединений. Почему так решил Верховный, не поручил это кому-то другому из руководства, мне остаётся только догадываться.

Покажется странным, но второго такого случая я не знаю, а все архивные документы однозначно подтверждают это».

Тем не менее весной 44-го на Голованова поступила жалоба от командира одного из полков АДД B.C. Гризодубовой. Сталин приказал разобраться.

Среди вопросов, которые ставила эта знаменитая тогда женщина-лётчик перед ЦК, были и такие: «Почему полк, которым командует Гризодубова, до сих пор не гвардейский, тогда как другой, организованный в то же время, уже получил гвардейское знамя?

Почему командир полка получила мало наград? Почему Гризодубова до сих пор полковник, в то время как она единственная женщина-командир в АДД, и почему её полк находится на положении пасынка? Почему к нему плохо относится командование?»

Александр Евгеньевич в своих мемуарах напишет: «Данные, полученные от командира корпуса и командира дивизии В.И. Картакова о состоянии дел в этом полку, были весьма плохими. Большое количество лётных происшествий, не связанных с выполнением боевых заданий, низкая воинская дисциплина среди личного состава. Командир же систематически отсутствовала в полку со ссылкой на необходимость встреч с кем-либо из членов Политбюро, причём уезжала, даже не поставив об этом в известность своего непосредственного командира. Даже изданные по Авиации дальнего действия приказы, в которых как командиру корпуса, так и Гризодубовой за плохое состояние дел в полку были объявлены дисциплинарные взыскания, никакого изменения в её поведении и отношении к службе не произвели. Мне было доложено, что такое поведение имеет давнюю историю».

В общем, Гризодубова очень хотела стать ещё и первой женщиной-генералом, но не рассчитала «свои силы».

В результате Маленков, который занимался этим расследованием, объявил решение Политбюро по данной жалобе. За клевету на маршала дело Гризодубовой было решено передать в военный трибунал.

По воспоминаниям Голованова, она на коленях и в слезах молила о прощении, почему-то обращаясь больше к нему, чем к секретарю ЦК. Последний её просто выставил за дверь.

По мнению очевидцев, Александр Евгеньевич «всегда был скромным, ровным и спокойным человеком. О себе никогда не говорил. Любил своё Отечество и служил ему преданно».

Что и говорить, если сами немцы о нём писали весьма и весьма положительно: «По всеобщему мнению, он считается одним из способнейших генералов ВВС СССР. Имея долголетний опыт как лётчик гражданской авиации, он обладает большими лётными данными и отличным организационным талантом. В Академии гражданского воздушного флота и во время своей работы в качестве руководителя территориальных управлений ГВФ в Средней Азии и Сибири он получил всесторонние знания в области авиации и, в частности, в области дальних воздушных сообщений, а также организационно-административные навыки, которые он и использует в настоящее время в военной авиации.

Кроме того, он имеет большую популярность, хорошее общее развитие и обладает большой энергией. Значительно то, что до сих пор никто из пленных лётчиков не мог сказать про него ничего отрицательного, что совершенно противоположно по отношению ко многим другим генералам ВВС СССР».

Соединения 18-й воздушной армии участвовали в Висло-Одерской, Восточно-Прусской, Нижнесилезской, Восточно-Померанской, Венской, Берлинской наступательных операциях. Армия Голованова наносила массированные удары по наиболее мощным и удалённым объектам противника, разрушала военные узлы сопротивления, уничтожала резервы врага, во взаимодействии с фронтовой авиацией оказывала существенную помощь наступающим войскам фронтов.

Через три года после войны, в мае 1949-го, Голованова снимут с должности и выведут в распоряжение. Всё это произойдёт после проверки (возможно, и внезапной) инспекцией Министерства Вооружённых Сил СССР. В 1953 г. ему предложат всего лишь должность командира гвардейского корпуса ВДВ и Главный маршал авиации (1944 г.) спокойно согласится. А в 1953 г. его уволят в отставку в возрасте 49 лет. Причиной станет болезнь, а истиной — отношения со Сталиным. Но дело в том, что Александр Евгеньевич летал ещё и во время «этой болезни». И прекратил любимое дело, когда ему было около 60-ти лет.

В 55 лет он успешно окончит заочный институт иностранных языков.

Тимофей Тимофеевич Хрюкин войну встретил командующим ВВС 12-й армии Киевского округа. Но несмотря на то что новую должность он исполнял всего лишь с мая, это не помешало ему проявить незаурядные организаторские способности.

Ему удалось сберечь свою авиацию от тяжёлых потерь при первом ударе противника.

Очевидцы запомнили Тимофея Тимофеевича волевым, требовательным, энергичным, настойчивым в достижении поставленной цели, чутким, внимательным военачальником и человеком.

Уже тогда, летом 41-го, он умело использовал имевшиеся в наличии силы, сосредоточенно противоборствуя тенденции равномерного распределения авиации по всему фронту.

По тем временам это было по крайней мере необычно. В таких случаях возражали общевойсковые командиры. Но после ожесточённых споров и резких возражений молодой командующий всё равно поднимал в воздух до трети, а иногда и половину наличных сил, доказывая на практике преимущество массированных ударов авиации.

В августе Хрюкина переводят на Карельский фронт. Там новый командующий расширяет сеть аэродромов в заболоченной тундре благодаря созданию посадочных полос из дерева.

Он непосредственно занимается организацией учёбы лётного состава. Даже планирует рабочий день для боевых частей и своего штаба с учётом его северной непрерывности.

Ему удаётся внедрить «в сознание своих подчинённых мысль о том, что если в авиации вообще нет мелочей, то в условиях севера эта истина во сто крат важнее».