— Выкладывайте посадочный знак! Видите, самолёты на кругу.

Он отказывается. Тогда сам беру полотнище и начинаю растягивать его. Но он мешает мне. Снова пытаюсь урезонить упрямца: на самолётах, мол, горючее на исходе, но тот всё равно не соглашается. Что делать? Вынимаю из кобуры револьвер и говорю:

— Если вы сейчас же не выложите "ТТ" и начнёте принимать самолёты, буду стрелять. Мы на фронт летим, а вы мешаете нам. У истребителей горючее на исходе. Вместо того чтобы воевать, побьются здесь».

В ноябре 1941 г. Руденко назначают командующим ВВС 20-й, затем 61-й армий. С января 42-го он — командующий ВВС Калининского фронта, с апреля — 1-й оперативной авиационной группой Ставки ВГК, с июня — заместитель командующего ВВС Юго-Западного фронта.

В сентябре 1942 г. Сергея Игнатьевича ставят на должность командующего 16-й воздушной армией, которой он будет командовать до конца войны на Сталинградском, Донском, Центральном, Белорусском и 1-м Белорусском фронтах.

Маршал авиации Е.Я. Савицкий, характеризуя Руденко, отмечал: «Давнее знакомство позволило мне хорошо узнать этого выдающегося человека, посвятившего всю свою жизнь авиации. Сергей Игнатьевич Руденко обладал колоссальным опытом и до тонкостей знал авиационное дело. Это был талантливый командир, человек высокой культуры и глубоких разносторонних знаний».

Считается, что генерал Руденко «творчески подходил к вопросам боевого применения авиации, принимая неожиданные для противника решения.

В ходе Висло-Одерской стратегической наступательной операции по его инициативе впервые в практике войны заранее планировалось некоторым соединениям действовать с аэродромов, захваченных советскими танкистами в тылу противника, а также использовать отдельные участки автотрасс в качестве аэродромов».

Едва ли не главную роль сыграл Руденко и в создании пунктов наведения самолётов с земли.

Из воспоминаний генерал-майора авиации А.Ф. Семёнова: «Они впервые появились именно здесь, под Сталинградом. И это сразу расширило боевые возможности авиации. Авиационный командир стал гораздо больше влиять на ход и исход каждого воздушного боя, получил возможность осуществлять наращивание сил. Возросла эффективность боевых вылетов. Уменьшились потери из-за неорганизованности и разобщённости в действиях как боевых групп одного и того же полка, так и различных родов авиации».

Лазарь Константинович Бронтман, достаточно известный в те времена военный корреспондент, встретился с командующим 16-й воздушной армией 18 июня 1943 г. В своём рабочем блокноте он записал: «Днём был у командующего воздушной армией генерал-лейтенанта Руденко и его начштаба генерал-майора Брайко.

Живут они в лесу, в целом земляном городе. Блиндажи трёх-четырёхкомнатные, чистота, порядок, окна со стёклами и занавесками, телефон с Москвой.

Принял меня отлично. Выпили, сели на траву и беседовали около трёх часов. Рассказал о тактике массированных налётов, говорил, что такое прикрытие наземных войск и господство в воздухе, что в воздухе дорогу наглухо не закроешь и проч. Постреливали зенитки, покусывали комары. Генерал высок, статен, живое лицо, блондин, чуть седой, очень культурный и обходительный.

В свою авиацию влюблён и чуть-чуть к ней неравнодушен».

Не менее интересно и воспоминание о Руденко, которое оставил генерал-лейтенант К.Ф. Телегин: «Обладавший, казалось, неисчерпаемым запасом отменно прочного врождённого здоровья, С.И. Руденко выглядел значительно моложе своих тридцати восьми лет, румяное лицо и внимательный, всё подмечавший взгляд голубых глаз, в которых отразилась синь того самого неба, без которого он не мыслил своего существования, буквально покоряли своей непосредственностью. В его внешнем облике своеобразно соединялись почти юношеская способность к смущению с суровостью воина, не раз глядевшего в глаза смертельной опасности. <…>

С провинившимся он всегда разбирался кропотливо и внимательно и, если вынужден бывал наказывать, то применял взыскания с завидным педагогическим эффектом».

Приехал однажды к Руденко командующий ВВС Войска Польского генерал Полынин. Сидели они в его комнате на командном пункте. Сергей Игнатьевич принимал доклады и подписывал документы. А ближе к полуночи решил температуру проверить. Подержал под мышкой термометр около десяти минут и отдал Полынину:

— На, посмотри.

Тот глазам своим не поверил. На термометре было сорок с одной десятой.

— Что это, термометр неисправный? — спросил Полынин.

— Бывает и больше, — ответил Руденко. — Приступ малярии начался. Пройдёт день, и температура пойдёт на убыль. А через три дня будет в норме.

— Как же ты работаешь?

— Ты же видишь. Высокая температура бодрости придаёт, живее крутишься.

После войны Сергей Игнатьевич командовал 17-й воздушной (с февраля 1947 г.), а с декабря 1948 г. — воздушно-десантной армиями.

В сентябре 1949 г. его назначают на должность начальника Главного штаба ВВС.

В августе 1950 г. он — командующий Дальней авиацией, заместитель Главкома ВВС.

С июня 1953 г. начальник Главного штаба — 1-й заместитель Главкома ВВС, с февраля 1958 г. — 1-й заместитель Главкома ВВС.

В мае 1968 г. назначен начальником Военно-воздушной академии им. Ю.А. Гагарина. С августа 1973 г. — в Группе генеральных инспекторов.

В своих воспоминаниях маршал авиации (1955 г.) Руденко, размышляя о пройденном пути в авиации, напишет: «До войны я знал многих офицеров и генералов. Перед некоторыми преклонялся, восхищался их эрудицией, знаниями. Вспоминается один известный генерал.

Сначала он командовал авиачастями, затем работал преподавателем в академии, прекрасно выступал с лекциями и докладами, грамотно проводил разборы. На фронте я встретил его в качестве начальника штаба объединения. Выглядел он совсем по-другому. Генерала буквально преследовали неудачи: то противник разобьёт аэродром, то свои наземные войска окажутся без прикрытия, то экипажи не вернутся с задания. А за все эти просчёты надо отвечать и перед начальниками, и перед подчинёнными. И вот он передо мной подавленный, растерянный, почти неспособный решать и распоряжаться. Куда девались его знания и эрудиция?

Встречал я на фронте и таких людей, которые в мирное время вроде ничем не выделялись. На войне же, в боевых условиях, они заметно отличались своей волей, собранностью, умением в критический момент принять правильное решение.

Самое сильное впечатление оставляли, однако, те командиры, у которых военная жилка проявлялась в любой обстановке, как на учениях, так и в бою. При встрече с опасностью они испытывали какое-то особое вдохновение. И тогда наиболее зримыми становились их лучшие командирские и просто человеческие качества, решительность, воля, находчивость как бы удваивались».

Степан Акимович Красовский войну встретил в должности командующего ВВС Северо-Кавказского военного округа. Затем