Я осталась одна слушать щебетание птичек и журчание ручья. Прав был Дугал – упрямства у Джейми более чем достаточно. Мне предстояло торчать здесь до заката. А что, если мимо пройдут какие-нибудь дикие горцы или английские солдаты? Ведь форт Уильямс не так далеко. Стоп. Впервые за долгое время я осталась одна, без присмотра, зато с лошадью, и я знала, где я нахожусь. Не этого ли я дожидалась последние два месяца? Форт Уильямс километрах в двенадцати отсюда. А Грэт-на-Дан всего в шести километрах к северу от форта Уильямс. По прямой отсюда будет километров четырнадцать. Ближе к цели я уже никогда не буду.

Скорее домой! У меня заныло под ложечкой. Я осторожно направилась к выходу. Меня мучили угрызения совести, но ноги сами вели меня туда, где мирно паслась моя лошадь. Стоит ли ехать верхом? Так меня могут заметить. Потом, если Джейми вернется и найдет здесь лошадь, он подумает, что я ушла не по своей воле. Ему будет не так больно. Хотя с чего ему должно быть больно? Поищет, не найдет и успокоится. Вернется в замок, женится на Леонор, и все у него будет хорошо.

Я шла по берегу ручья, думая только о том, что через несколько часов смогу добраться до Грэт-на-Дан, прикоснуться к камню и вернуться к Андрею. Пожалуй, надо замести следы, решила я, сбрасывая скользкие туфли и выбираясь на середину ручья. Ледяная вода обжигала ступни. Я осторожно переступала с камня на камень, путаясь в своих длинных юбках. Где вы, джинсы и кроссовки, думала я с тоской, балансируя на мокрых валунах. Ну ничего. Уже скоро я вернусь к вам. И к горячим ваннам, и к телевизору.

Замечтавшись, я поскользнулась и сползла в воду. Многочисленные юбки моментально намокли и потянули меня вниз. Я пыталась ухватиться за камень, но он был слишком большим и скользким. Я барахталась в воде, с ужасом чувствуя, что под ногами нет дна. Ручей был неглубоким, но быстрым, и в нем встречались омуты, в один из которых я и попала. Я пыталась плыть по направлению к берегу, но тесный корсаж и намокшие юбки, путавшиеся в ногах, дико мешали. Все же я продвигалась к берегу, хотя это стоило мне немалых усилий. Я начинала уставать, я из последних сил глотала воздух и беспорядочно била руками по воде. В глазах темнело, но я не хотела прощаться с жизнью.

Вдруг с берега ко мне протянулось что-то красное. Я ухватилась за это перед тем, как потерять сознание. Последнее, что я успела разглядеть, была розовощекая физиономия капрала Хопкинса, с которым мы уже были знакомы.

И вот я снова смотрела в холодные серые глаза капитана Рэндалла. Он скептически обозревал мою промокшую и потрепанную фигуру.

– До чего вы докатились, сударыня. Просто не верится. Английская леди предпочла выйти замуж за одного из этих полуголых дикарей, чем побеседовать с образованным соотечественником.

– Мне куда приятнее иметь дело с дикарями, чем с образованным садистом, смею вас уверить.

– Садистом? Что вы имеете в виду? – Рэндалл выглядел заинтересованным.

Тут я поняла, что маркиз де Сад еще не прославился своими похождениями, и до того, как слово «садист» войдет во все европейские языки, остается еще лет сто как минимум.

– Это такое шотландское словечко, – соврала я. – Оно очень вам подходит.

– Ни разу не слышал. Боюсь, вы более одаренный филолог, чем я. Но оставим это. Как же так вышло, что вы бродили одна по лесу? Ваши друзья имели неосторожность вас покинуть? Какая жалость! Дикари – и те лучше заботятся о своих женщинах, чем эти горцы. Или, быть может, вы предпочли избавиться от их надоедливой компании?

Он ходил кругами по комнате и остановился передо мной.

– Отвечайте же!

– Вы разве со мной разговариваете? Мне казалось, это своего рода мысли вслух и мне лучше не вмешиваться…

Его глаза превратились в узкие щелки, он наклонился надо мной, так что я чувствовала его дыхание на своем лице:

– Вы намерены и дальше издеваться надо мной, мадам? Боюсь, я не могу вам этого позволить.

– А что вы можете мне сделать? Меня уже ищут люди Фергюса, и он не будет рад, когда меня найдут здесь.

– Вас не найдут. Никто не знает, где вы. Вы в моей власти. Вам придется рассказать мне, что связывает вас с герцогом Сандринхэмским, иначе…

– Иначе что? Вы прикажете меня высечь? – Я покосилась на хлыст для верховой езды, которым капитан элегантно помахивал. – Мне казалось, к женщинам не применяют подобных наказаний.

– К сожалению, – вздохнул Рэндалл. – Но мне незачем вас сечь. Прогулка в Толбот доставит вам больше удовольствия. Вы знаете, что такое Толбот?

Я медленно кивнула. Еще бы я не знала, что такое Толбот, побывав на экскурсии по Эдинбургу! Мрачная эдинбургская тюрьма, прославившаяся на века жуткими условиями, грязными переполненными камерами, жестокими тюремщиками, эпидемиями и высокой смертностью среди узников. Большинство из них умирали, так и не дождавшись начала следствия. Никто не знает, где я. Никто не узнает, куда меня отправили. И вряд ли Фергюс сумеет вытащить меня из этой тюрьмы, даже если каким-то чудом узнает, где я, и захочет меня спасать.

– Да, я вижу по вашему лицу, вы имеете представление о том, что вас ждет. Ну как, сударыня, поговорим по-дружески?

Он положил руку на мое плечо, его пальцы, как змеи, ползли ко мне за корсаж. Я раздраженно дернула плечом, сбрасывая его руку. Он задумчиво посмотрел на меня и направился к шкафу красного дерева. Неплохо он устроился, думала я, наблюдая, как он что-то ищет на полке. Мебель красного дерева, мягкие кресла, серебряная чернильница, туалетный столик, изящный, почти что дамский, зеркало с серебряной ручкой… Капитан подошел ко мне с веревкой.

– Как вы предусмотрительны! – восхитилась я.

– Я ждал вас, сударыня, и потому подготовился. – Он улыбнулся самой обаятельной из улыбок Андрея и связал мне руки за спиной.

Резким движением он выхватил нож и приставил его к моей груди. Я вскочила и попятилась, глядя в его усмехающееся лицо. Да, это был настоящий садист, играющий со своей жертвой, как кошка с мышкой, наслаждающийся ее страданиями и воплями. Черта с два, кричать я не буду. Не доставлю ему такого удовольствия.

Мы плавно перемещались по комнате, пока я не наткнулась на стену. Он аккуратно воткнул нож в мое платье и медленно обрисовал полукруглую линию. Разрезанная ткань сползла, высвобождая нижнюю рубашку и мою грудь. Он ударил меня по лицу, и я упала на кушетку, приземлившись на связанные руки и вскрикнув от боли.

– Кричите, кричите. Вы доставите мне большое удовольствие, – прошептал он у меня над ухом и впился в мои губы.

Я укусила его до крови. Он выругался и снова ударил меня, его рука полезла под юбку, медленно, но верно находя свой путь. Звать на помощь было бесполезно. Стены форта были безнадежно толсты. Но я все-таки собрала все силы и заорала истошным голосом:

– Помогите!

Он тяжело дышал, нависая надо мной всем телом. Мне показалось, что он чего-то ждет. И я поняла: он ждет, чтобы я продолжала кричать, иначе он вряд ли получит требуемое удовольствие. Он снова приставил нож к моему горлу.