– Ты не проголодался? Мне кажется, я умру, если немедленно не съем чего-нибудь. На кухне осталось холодное мясо и хлеб. Я принесу.

– Джули, подожди, – он потянул меня за руку, – я схожу сам.

– Не надо, не вставай, я быстро. – Я накинула на себя сорочку, шаль и открыла дверь.

– Смотрите-ка, она все еще может ходить! – заорал визгливым голосом лыка не вязавший Руперт, сидевший внизу в компании еще пятнадцати или двадцати таких же пьяных морд. – Маленький Джейми не справляется со своими супружескими обязанностями!

– Тебе нужно было выбрать зрелого мужчину! – подхватили его компаньоны, раскатисто хохоча.

– Надо было выходить за меня, крошка, уж я бы тебе показал. – Руперт встал, покачиваясь и размахивая рукой.

Я вышла из ступора, забежала обратно в комнату и захлопнула дверь. Джейми валялся на кровати, трясясь от смеха.

– А теперь объясни, что они там делают? – спросила я зловещим шепотом.

– Видела бы ты свое лицо, – выговорил он с трудом, борясь с очередным приступом смеха. – Это обычные свидетели.

– То есть?

– То есть они все видели, что мы пошли вдвоем в эту комнату, и могут подтвердить, что брак не фиктивный.

Я села и начала хохотать, пока он подбирал с полу свою одежду, чтобы все-таки сходить за едой. Какая прелесть – свидетели! Пятнадцать или двадцать человек видели, как мы уединились, и теперь каждый из них в случае чего скажет: да я сам свечку держал! Куда там вмонтированной видеокамере…

Он вернулся абсолютно пунцовый, но с едой. Последние шуточки, которые донеслись до моих ушей, были настолько похабны, что я вряд ли решусь их повторить. Я налила себе вина и выпила его залпом.

– Ну вот, теперь мы сможем продержаться по крайней мере пару дней, – сказал Джейми, обозревая наши припасы.

– Как же. Ты сожрешь это в три секунды, и нам придется есть листья и кору вон с той ветки, которая бьет в окно.

– Однажды мне пришлось питаться травой. Не хотел бы повторять этот опыт.

– Травой?!

– Да. Была зима, и у меня кончились припасы. Я скитался в горах вместе с бандой угонщиков скота. В тот год почти не было дичи, я неделями питался только зерном, размоченным в воде. Когда и эта еда закончилась, я вспомнил, что олени зимой питаются замерзшей травой, которую выкапывают из-под снега. Я часто находил такие лунки, в которых виднелись остатки стеблей. Я подумал: чем я хуже оленя, – и стал есть эту траву. – У оленя не один желудок, – перебила я.

– Об этом я тогда не подумал. Потом мне сказали, что эти замерзшие стебли нужно было сначала варить, тогда у меня не было бы таких диких колик.

– И долго ты питался травой?

– Несколько дней… Дня четыре.

Я оторопело молчала. Он рассказывал это как анекдот.

– Что с тобой? Не бойся, тебе не придется голодать. Уж это я обещаю.

– Спасибо. Утешил.

Он задумался, теребя мою руку, потом покраснел:

– Я знаю, что одного раза вполне достаточно, чтобы сделать брак законным, но…

– Ты хочешь продолжить?

Он кивнул, и мы продолжили.

Я заснула в его объятиях, впервые за последние месяцы чувствуя, что я не одна и мне нечего бояться. Должно быть, я замерзла во сне, потому что мне снилась ледяная пустыня, поросшая желтоватой травой, и кто-то преследовал меня в этой пустыне. От мучительного страха я застонала и проснулась. Мой стон разбудил Джейми, он вскочил, сжимая в руке что-то, подбежал к двери, прислушался и вернулся в постель, пряча под подушку предмет, очень похожий на кинжал.

– Все в порядке, не бойся, – прошептал он, обнимая меня и бережно проводя пальцами по моему влажному от слез лицу.

– Прости, мне приснился кошмар. Я не хотела тебя разбудить.

– Да ты замерзла. У тебя руки как лед. Я, наверно, стянул с тебя одеяло. Я же привык спать один.

Он прижался к моей спине, согревая своим теплом, его рука лежала на моей груди. Теперь мы были плотно укутаны в одеяла, но я не могла заснуть, думая, какая же опасность могла заставить человека спать вооруженным в свою первую брачную ночь.

Утром мы снова чувствовали себя неловко. Мы завтракали в молчании, глядя каждый в свою тарелку. Человек, сидевший рядом со мной, снова был незнакомцем. Симпатичным, но чужим человеком из другого мира. Я поежилась. Два месяца назад я невинно прогуливалась по Эдинбургу в приятной компании – и вот я замужем за мистером Фрэйзером, владельцем поместья Лаллиброк, племянником вождя клана Маккензи. Я – племянница Фергюса Маккензи. Боже мой!

– А где наш милый дядюшка Дугал? – спросила я у законного супруга.

– Ну… Он отправился дальше собирать налоги, а заодно навестить капитана и сообщить ему радостную новость о нашей свадьбе. А мы можем провести тут еще три дня.

– Как мило с его стороны.

– Нисколько. Это было одно из условий моей женитьбы на тебе.

– Что? Одно из условий?! Были и другие?

Он выглядел смущенным.

– Да… Я знал, что ты не хочешь этой свадьбы. И я хотел сделать ее хотя бы не слишком неприятной для тебя. Я настоял на том, чтобы венчаться в церкви, чтобы все было как полагается – свадебное платье и священник… И еще я сказал Дугалу, что не хочу, чтобы моя свадебная церемония закончилась под кустом, с двадцатью свидетелями, подающими советы.

Теперь смутилась я. Какая трогательная забота о будущей жене, особенно если учесть, что это брак по расчету. С моей стороны.

– Я должна поблагодарить тебя. Не стоило…

– Стоило, – перебил он. – Я спасаю тебя от Рэндалла, а ты меня – от клана Маккензи.

– Каким образом?

– Долгая история… Впрочем, у нас есть время. Ты видела Фергюса. Все знают, что он уже не молод и к тому же болен. Он долго не протянет. Его сыну Алану всего восемь. Еще десять лет он не сможет возглавить клан.

– И если Фергюс умрет раньше, то вместо Алана будет править Дугал, – подсказала я.

– Да. Но есть люди, которые не пойдут за Дугалом. Они хотят видеть другого человека.

– И этот человек – ты?

– Да.

Действительно, если разобраться, он был неплохим претендентом на место Фергюса. Маккензи по крови, прекрасный воин, доказавший это в битвах, человек, умеющий вести за собой толпу. Опасный соперник для всякого. У Дугала были основания для беспокойства.

– Ты хотел бы занять место Фергюса?

– Нет. Не думаю. Это вызовет раскол, люди Дугала не захотят мне подчиняться. А мне не нужна власть ценой чужой крови.

– Почему бы просто не сказать им об этом? – я осеклась. – Так вот в чем дело… Присяга!