Дебен печально улыбнулся:

— Существует множество женщин, озлобленных на жизнь по гораздо менее значительным причинам.

— Они, должно быть, очень глупы. Лучше радоваться подаркам судьбы, чем плакать из-за ее несправедливого обращения.

Пусть ее нос великоват и она лишена многих талантов, обычно свойственных леди, он все же нашел ее волосы роскошными, а теперь еще и добавил, что восхищается некоторыми ее личными качествами.

— А судьба оказалась очень щедрой на подарки, — продолжила она, словно просто высказала вслух то, о чем думала. — Я здорова, всегда жила в хорошем доме и наслаждалась гораздо большей свободой, чем располагают многие девушка в Лондоне.

Удивительно, но стоило Генриетте произнести эти слова, как ощущение тяжести, которое она испытывала со времени бала у мисс Твининг, наконец-то слетело с ее плеч, точно мокрый от дождя плащ, который сбрасывают, войдя в помещение. Она наслаждалась жизнью в городе, хотя и совсем по-иному, нежели чем ожидала. Во многом благодаря мужчине, сидящему рядом с ней.

Она бросила на него взгляд украдкой и обнаружила, что можно не прятаться, ибо он рассеянно смотрел вдаль.

— Как бы мне хотелось, — будто бы очнувшись от сна, заговорил он, — чтобы мои сестры прочли хоть страничку из вашей книги жизни. Будучи маленькими, они постоянно жаловались мне по малейшему поводу, а сейчас, да позволено мне будет сделать такое замечание, все свои воображаемые жалобы адресуют мужьям.

— У вас есть замужние сестры?

Дебен кивнул:

— Две. А третья будет дебютировать в свете в следующем году.

Он задумался о том, не стоит ли попросить Гасси пригласить мисс Гибсон на один из своих экстравагантных приемов, которые она непременно даст в этом сезоне. С тех пор как она стала женой лорда Карлеона, их пути довольно часто пересекались, и она никогда не выказывала по отношению к нему неприкрытой враждебности, как другие братья и сестры.

— Возможно, с одной из них вам предстоит встретиться в скором будущем, — произнес он.

— Ах нет. В этом нет необходимости. Я вовсе не ожидаю, что вы станете привлекать членов своей семьи к нашему… к этому… — Покраснев, она замолчала. — Я вполне довольна приглашениями, которые получаю. В Лондоне такое разнообразие развлечений! Балы, театры, выставки и много чего еще. Честно признаться, я провожу время гораздо веселее, чем могла вообразить.

И совсем по-другому. Хотя левая рука лорда Дебена и забирала немедленно то, что давала правая, осознание того, что он находил в ней заслуживающие похвалы черты, очень воодушевляло. Возможно, он понимал ее так хорошо именно потому, что не стеснялся указывать на ее недостатки.

— Вам нравятся мои волосы?

Генриетта потрогала локон, которым он поигрывал ранее.

— О да. А еще ваш рот.

Он посмотрел на ее губы, прикрыв веки, и покачал головой.

— Не сегодня. И уж точно не здесь. Но скоро.

Генриетта почувствовала, что ей нечем дышать. Они снова заговорили о поцелуях!

— Скажите-ка мне, — Дебен придвинулся ближе к девушке, — могу ли я надеяться на встречу с вами в театре завтра вечером?

— Да, можете. Разумеется, можете. Я же вам говорила, дядя Ледбеттер держит там ложу.

— Да, припоминаю. Но кто знает, ведь со времени нашего разговора об этом вы получили столько захватывающих приглашений, что тетушка могла предпочесть званый вечер у Арлингтонов или вечеринку у Ленсборо.

Генриетта отрицательно покачала головой. Когда он смотрел на ее губы таким взглядом, ей было невероятно трудно дышать, не говоря уже о том, чтобы формулировать осмысленные высказывания.

— Ах!

Он снова взирал на ее рот тем взглядом, каким, по его словам, она должна смотреть на рот мужчины, намекая на то, о чем думает.

— Это очень действенное оружие, — произнес Дебен, ничуть не сомневаясь в своих умениях. — Ну и практическая демонстрация взгляда, каким вам следует смотреть на мужчин.

Тут его страстный взгляд погас.

— Полезный урок, — с некоторым замешательством добавил он.

Внезапно его лицо сделалась жестким.

— Думаю, пока заканчивать. Вы взволнованы нашими прилюдными занятиями любовью, это, несомненно, породит слухи.

Генриетта ощутила себя сдувшимся шариком. На мгновение позабыла, что лорд Дебен всего лишь притворяется, и вообразила, что разговаривает с другом.

Такой человек, как он, никогда не сможет стать ее настоящим другом.

Она принудила себя улыбнуться и даже с наигранным интересом осмотрелась вокруг, когда он, поклонившись, оставил ее. Она старательно отводила взгляд, отказываясь, будто восторженный щенок, наблюдать за тем, как он удаляется. Пальцы непроизвольно сжали его носовой платок. Решив, что никто на нее не смотрит, она поспешно спрятала его в ридикюль. Только после этого, решительно сжав губы, поднялась и направилась через толпу разыскивать тетушку и кузину.

На следующий вечер, как только они оказались в ложе, Генриетта стала обозревать зал в надежде заметить лорда Дебена. Оказалось, он стоит в одиночестве в ложе напротив их собственной и с презрением рассматривает собравшуюся внизу толпу. Лучшей позиции, чтобы заметить ее, если, конечно, он этого хотел, нельзя было и придумать. Опускаясь в кресло, Генриетта гадала, не случилось ли это уже. Она вообразила, как он заранее, посредством каких-то своих способов, выяснил, где они будут сидеть, чтобы занять место напротив и весь вечер смотреть на нее, не вытягивая при этом шею.

Во время их встречи она постарается сохранять такое же хладнокровие, как и он сам, не станет бросать на него взоры украдкой, чтобы узнать, смотрит ли он на нее, или, возможно, пожелает наклоном головы или иным способом показать, что узнал ее.

Но тщетно. Одного осознания, что граф в театре и во время первого антракта наверняка зайдет к ним в ложу, было достаточно, чтобы она не могла больше ни о чем думать. Чем упорнее старалась избегать смотреть на него, тем острее чувствовала его присутствие. Хотя глаза ее были прикованы к сцене, не могла сосредоточиться на пьесе, поэтому, когда люди, сидящие с ней в ложе, разражались смехом, она не могла понять, происходило ли это из-за смешной игры актеров, или потому, что мистер Криммер высмеивает представление.

Даже когда лорд Дебен пришел, Генриетта не осмелилась смотреть прямо на него, лишь украдкой бросала взгляды. Он поприветствовал дядю и обменялся с ним несколькими репликами о представлении. Генриетта тем временем рассматривала его ботинки, затем — шейный платок дядюшки, который подскакивал и опускался, когда тот говорил. Затем ее взгляд переместился на тетушку, которая благоговейно взирала на Дебена. Одновременно Генриетта отметила широкие плечи графа и то, как его волосы завиваются над воротником фрака.

Он взял ее за руку, из чего Генриетта заключила, что тетушка разрешила ему прогуляться с ней по вестибюлю за ложами.