Давно у нее не было подобных мыслей, пожалуй, с того времени, как она осталась одна, и Луиза почувствовала угрызения совести.

Открыв дверь библиотеки, Джеффри еще раз посмотрел на нее и улыбнулся.

— Я думаю, мне лучше откланяться. Я не хочу, чтобы гости заметили ваше отсутствие, миссис Хескет, — тихо проговорил он.

Когда Луиза, улыбнувшись, подошла к нему, он отпустил дверную ручку и — может быть, нечаянно — слегка коснулся ее платья. Луиза тотчас остановилась, и какое-то мгновение они смотрели друг на друга взглядом, не требующим объяснений. Вдруг в коридоре послышались шаги, и Луиза отошла в сторону как раз вовремя — в библиотеку вошел дворецкий с большим подносом, уставленным угощением.

— Эллиот, передайте эти закуски Сэми, пусть он отнесет их в гостиную, затем проводите мистера Редверса к выходу. И проследите, чтобы завтра же в Холли-Хаус был отправлен человек с посылкой.

— Слушаюсь, мадам. — Демонстрируя хорошие манеры, дворецкий сначала поклонился хозяйке, потом Редверсу и только затем проскользнул в дверь.

— Разве не через кухню? — с удивлением спросил Редверс.

— Нет, сэр, — ответил ему дворецкий с порога. — Я провожу вас к парадному входу, где, кстати, привязана ваша собака.

Луиза не удержалась от улыбки. Практичный Эллиот не хотел, чтобы собака разгуливала по лестнице черного хода.

Джеффри понимающе улыбнулся и вышел.

Около полуночи гости начали расходиться, еще раз поздравляя Луизу с новосельем и выражая благодарность за прекрасно проведенное время. Луиза довольно улыбалась, ее глаза светились каким-то новым светом, и не только из-за похвал гостей.

Луиза была влюблена, но пока не призналась в этом даже себе.

На следующий день увидеть Джеффри ей так и не удалось. Она убеждала себя, что неприлично являться к нему без приглашения. В конце концов, сегодня Сочельник, и Джеффри, скорее всего, занят приготовлениями к празднику.

Утром на Рождество она была несказанно удивлена и даже потрясена, что Джеффри не пришел в приходскую церковь на праздничную службу. По дороге домой она долго и печально смотрела на то место, где ее карета сломалась и съехала в канаву всего несколько недель назад. Сейчас все это казалось сном. Луиза спрашивала себя, уж не приснился ли ей и поцелуй Джеффри в библиотеке? Они все еще так далеки друг от друга!

Одно ясно: чувство любви к Джеффри, тайно прокравшись в ее сердце, росло с каждым днем, и она ничего не могла с этим поделать. Ей не хватило храбрости посетить Холли-Хаус даже под благовидным предлогом поздравить Джеффри с Рождеством. Леди должна дождаться, чтобы первый шаг сделал джентльмен.

Наступил день святого Стефена и прошел так же тихо и спокойно, как и Рождество. Принесли письма с поздравлениями и пожеланиями счастливого Нового года, были приглашения в гости, на которые прошлось ответить. Это занятие на какое-то время отвлекло Луизу от грустных раздумий.

Когда Луиза взяла последнее письмо со дна корзины для почты, она уставилась на него в полном изумлении. Адрес на конверте был написан самим Виллисом-старшим, главным партнером конторы «Виллис и Сын».

Она уже получила длинное и цветистое письмо от Виллиса-младшего. Второе письмо, возможно, написано по настоянию миссис Виллис, чтобы выразить благодарность Луизе за прекрасно проведенное время у нее на вечере, догадалась Луиза. Правда, Виллис-младший уже поблагодарил ее в своем письме, отметив, что он и его родители остались довольны ее рождественским приемом. Зачем, черт возьми, папаша Виллис прислал ей это письмо? — подумала Луиза с раздражением. Наверное, он не доверил это дело сыну, о котором Джеффри всегда говорил без должного уважения, вспомнила она с улыбкой.

Луиза быстро вскрыла письмо. Виллис-старший срочно вызывал ее к себе в контору. Предчувствуя что-то недоброе, Луиза готова была, не дожидаясь завтрашнего дня, помчаться прямо домой к Виллисам, не откладывая встречу ни на минуту.

Ей стало вдруг холодно и неуютно в залитой зимним солнцем комнате. Луиза еще раз перечитала письмо, с ужасом осознавая, что Джеффри оказался прав, предупреждая ее о недобросовестности Виллиса-младшего.

Отложив письмо, она стала смотреть в окно на уснувший зимний сад. В конце концов, это только деньги, подумала Луиза, стараясь подбодрить себя. Если речь идет о ее вкладе в горное дело, то это не так уж много. Я сделала глупость, но у меня остался мой дом, усадьба, я здорова и счастлива, подумала она.

Когда Луиза приехала в контору, Виллис-старший тут же прервал какое-то важное совещание. Луиза почувствовала, что дело обстоит гораздо хуже, чем она предполагала.

Виллис-младший, вопреки ее указанию вложить в шахты только пятьсот фунтов стерлингов, перевел владельцу шахт все ее деньги — до последнего пенни. Тот, не составив смету на освоение нового угольного бассейна, начал его разработку, но добываемый уголь оказался непомерно дорогим, и все вложенные деньги пропали.

Луиза была разорена.

Она чувствовала себя слишком подавленной и, выслушав извинения Виллиса-старшего, вежливо отклонила его приглашение на ужин, сославшись на неотложные дела.

Луиза не знала, что ей предпринять. Похоже, ее жизнь в Англии подошла к концу, едва начавшись.

Всю дорогу домой Луиза пребывала в состоянии шока. Только когда ее экипаж поравнялся с воротами усадьбы, она стала приходить в себя.

— Сэми, дальше я пойду пешком, — сказала она и вышла из экипажа, не дожидаясь помощи возничего.

Она с грустью смотрела на дом, за ремонт которого ей нечем теперь платить.

Незаметно для себя она побрела к большим буковым деревьям, служившим границей между двумя владениями — Роузберри и Холли.

Луиза вскрикнула, когда что-то огромное сбило ее с ног. Это был Грип, который, радостно повизгивая, приветствовал ее таким небезопасным образом.

— Луиза! — Джеффри оттащил собаку и помог Луизе подняться. — Боже мой! Грип увидел вас раньше меня, а то бы я удержал его. Вы не ушиблись?

Слезы, подступившее к глазам, когда она увидела Грипа, сейчас хлынули ручьем.

— Я… я… — начала было она, захлебываясь от рыданий.

Джеффри достал из кармана сложенный вчетверо белый носовой платок и подал ей, крепко взяв ее под локоть.

— Сейчас мы пойдем ко мне в Холли-Хаус, а вашей прислуге Хиггинс скажет, что вы остались у меня на чашку чая, — сказал он тоном, не терпящим возражений.

Луиза взяла себя в руки, вытерла слезы и немного успокоилась, во всяком случае, к ней вернулся дар речи.

— О, Джеффри… Вы не представляете, какие у меня неприятности… — начала, было, она, но слезы душили ее, и Луиза снова замолчала.

— Все будет хорошо, — уверенно сказал Джеффри, и его слова немного успокоили ее.

Когда они подошли к дому, Джеффри громко позвал Хиггинса. Тот примчался бегом, но его обычная улыбка сразу исчезла, когда он увидел, в каком состоянии Луиза.