– Эта гадость у тебя на ноге меня тревожит, – сказала она. – Словно зубчатая трещина из ткани и крови. Горит?

– Да, – подтвердил Икс. – Как будто в белом пламени. И, пожалуйста, больше ее не описывай.

– Прошу прощения, – извинилась Рвач. – Боюсь, что она воспалена, хоть я и не врач, а всего лишь убийца.

Икс стиснул зубы, чтобы отвлечься от боли, и посмотрел на женщину. Ее кожа почти не испортилась за проведенные в Низинах века, и она оставалась красавицей по любым меркам. У нее были четкие, яркие черты лица, твердый подбородок с ямочкой и не стареющие голубые глаза. Она уже много десятков лет не охотилась на души, так что даже ссадины у нее под глазами поблекли. Сегодня ее темные волосы были собраны в узел на макушке – и одна седая прядь перевивала его, словно мишура.

– Тебе не хватает материнства? – спросил Икс спустя какое-то время.

Разговор приносил столь нужное ему облегчение – и он понял, что его придется поддерживать, как поддерживают огонь.

Рвач кивнула.

– Я была хорошей матерью, – сказала она. – Альфи и Белинда всегда были румяные и пухленькие. К несчастью, детям свойственно отдаляться от матери, увидев, как она разбивает служанке череп чайником.

Икс спросил, не заходила ли она к ним – не заглядывала ли в окна или останавливалась напротив их дома, замаскировавшись, когда охотилась на души.

Рвач уныло покачала головой.

– Я не смогла бы смотреть на детей и не обнять их, – призналась она. – Я бы этого не пережила. – На мгновение она ушла в свои мысли. – Через сто лет после того, как меня сюда доставили, один из охотников по моей просьбе узнал, что стало с моей семьей. Мой муж снова женился – на американке, надо же! – и они уплыли в Нью-Йорк, как те противные первопоселенцы. Когда Альфи было одиннадцать…

Рвач на секунду замолчала, решая, следует ли продолжать.

– Когда Альфи было одиннадцать, – все-таки сказала она, – он погиб при пожаре на конюшне. Его придавило опорой или балкой, как-то так. Белинда пыталась сдвинуть ее у него с груди, но ей было всего девять, так что сил у нее не хватило. Она так и не оправилась от потери, как мне сказали. Ее поместили в какой-то сумасшедший дом, потому что новая жена моего мужа не желала выносить ее плача.

– А муж… – спросил Икс. – Ты его любила?

Рвач моментально вышла из печальной задумчивости.

– Господи! Нет, конечно! – воскликнула она. – Когда он воздерживался от разговоров… и не трогал меня своими потными руками… то в его обществе было вполне приятно. Но, полагаю, высокое комнатное растение вполне могло бы справиться с этой ролью.

Икс закрыл глаза и услышал, как она отрывает кусок бинта.

– Кажется… – начал было он и замолчал, чувствуя, как у него от смущения вспыхнули щеки.

– Да? – отозвалась Рвач. – Что же тебе кажется?

– Кажется, я… мне кажется, что я влюбился.

Если бы Рвач расхохоталась или ухмыльнулась – или даже промолчала, дав его словам повиснуть в воздухе, он бы закрыл рот на замок.

Она ничего такого не сделала, сразу же сказав:

– Да, мне так и показалось, что тут что-то в этом духе. Иначе ты не нарушил бы столько законов, которым я тебя обучила. Знаешь: я даже была готова к тому, что повелители накажут меня за твои проступки. Если бы они не считали меня безвозвратно погрузившейся в безумие, то вполне могли бы.

– Даже я считал тебя безумной, – признался Икс.

– Ну, а я почти обезумела… на какое-то время, – сказала Рвач. – То есть когда узнала про тот пожар на конюшне. И за тот период я поняла, что казаться безумной бывает полезно.

Она встала и, театрально размахнувшись, выплеснула содержимое миски в коридор. Вода облила заключенных из нижних камер, вызвав потоки ругани. Рвач захихикала и снова села рядом с Иксом.

– Расскажи мне про эту девушку, которую ты любишь, – попросила она. – И быстрее, пока охранник не пришел меня выставить.

– Если бы ты сказала мне, что такой человек существует, – отозвался он, – я бы назвал тебя лгуньей.

– Да неужели? – Рвач выгнула бровь. – Не задумываясь, назови три вещи, которые тебе особенно нравятся в этом удивительном создании.

Икс на секунду задумался.

– Не задумываясь, – напомнила ему Рвач. – Казалось бы, правила игры достаточно ясные.

– Ее отвага, – начал Икс. – Но три – это слишком мало. Я не отдам ей должное.

– Ой, да не ной ты! – одернула его Рвач.

– Ладно, – сказал Икс. – Ее отвага. Ее ляпы. Ее лицо.

– Ляпы?

– Я это описать не смогу.

– Да уж, не надо, пожалуй, – согласилась Рвач. – Ну что ж: все это действительно похоже на любовь… по крайней мере, так мне ее описывали когда-то. Как я уже сказала, любовь – это море, в котором мне не доводилось плавать.

По коридору уже бежал охранник, барабаня дубинкой по решеткам. Рвач приготовила свои вещи, готовясь уйти, а Икс приподнялся на локтях и обвел взглядом камеру.

Ему вернули фиолетовую рубашку со странной белой строчкой: она лежала на полу у двери. Он был поражен, что снова ее видит.

– Какой-то охранник принес ее, пока ты спал, – объяснила Рвач. – То, что твоя мать была повелителем, теперь стало хорошо известной тайной.

Икс снова опустился на пол. Шаги в коридоре звучали все громче. По шарканью приволакиваемой ноги Икс понял, что это – тот русский.

– Что, по-твоему, со мной сделают повелители? – спросил Икс.

– Полагаю, состоится нечто вроде суда, – ответила Рвач. – Дервиш будет требовать, чтобы тебя разорвали львы, или придумает еще что-то столь же драматическое. Тем не менее, ты – невинная душа, и к тому же сын повелителя. Это делает твой случай особым. По правде говоря, я даже не уверена, что повелители имеют право наказывать таких, как ты. Как ты знаешь, существует Высшая Сила, которая управляет этим местом, и повелители дрожат перед Ним… или перед Ней, как мне нравится думать.

Охранник был уже рядом. Рвач поспешно добавила:

– На суде тебе позволят говорить всего один раз. Извиняйся за свои поступки, подбирая как можно более сладкие слова. Возможно, тебе разрешат остаться охотником… и в конце концов отвернутся достаточно надолго, чтобы ты смог навестить свою склонную к ляпам девицу. Ты стареешь в отличие от всех нас. Мне бы очень не хотелось, чтобы ты гнил в этой камере до тех пор, пока на тебе не останется даже кожи, чтобы покрыть кости.

Завершив эту речь, она ласково приложила ладонь к щеке Икса. Ладонь у нее была шершавая, но он ощутил ее тепло.

– Мне было приятно с тобой поговорить, – сказала Рвач. – Я уже много лет не произносила столько внятных слов подряд.

– Спасибо тебе за совет, – поблагодарил ее Икс.