– Получается, что бригада вместе со стрелковой дивизией Бирюзова сумели сдержать натиск целого танкового корпуса немцев. Кроме того, есть некоторые новости по делу «Припять». Сомнительные, но интересные.

– Не преувеличиваешь, Лаврентий? – улыбаюсь в усы. Приятно чувствовать себя умным и знать, что не ошибся в людях.

– Товарищ Сталин… – начинает оправдательным тоном Берия.

– Ладно, Лаврентий, не обижайся, шучу… Что еще?

– Получены результаты расследования деятельности командования Черноморского флота, – переходит на русский Лаврентий Павлович. Значит, накопали его люди что-то серьезное.

– Докладывайте, товарищ Берия, – тоже перехожу на русский. Настроение портится. Опять неприятные новости, черт побери. Берия докладывает, а у меня внутри постепенно нарастает гнев. Приходится справляться с ним всеми доступными способами. Обхожу стол, затем возвращаюсь и неторопливо набиваю трубку, обдумывая услышанное. Потерянные от торпед своей подводной лодки и на своих минах корабли, потопленная своими эсминцами подлодка, полное отсутствие взаимодействия между флотом и его собственной авиацией. Даже успех в отражении налетов немецкой авиации на Севастополь объясняется наличием единственного на флоте корабельного радара.

Ай да Кузнецов, ай да сукин сын. У него в ведомстве такое творится, а он молчит, как рыба об лед. Ну и что теперь делать? Снять? Нет, пожалуй, не стоит, более адекватного наркома не найти. «Нельсонов у меня для вас нет». Только оставлять такое безнаказанно нельзя. Завтра, кроме обычного заседания, придется по флоту серьезно поговорить. Кого же ставить вместо Октябрьского?

– Товарищ Поскребышев, зайдите.

– Да, товарищ Сталин, – Поскребышев заходит, держа в руках пухлую папку – скоросшиватель. Неужели снова угадал, о чем идет речь? Тогда точно молодец!

– Вот, товарищ Сталин, краткие характеристики на адмиралов, – ай, маладец, ай, хитрец. Как узнал, о чем речь пойдет? Неужели ему Берия выдал? Нет, судя по удивлению Лаврентия, не он. Ладно, разберемся рано или поздно.

– Спасибо, товарищ Поскребышев. Оставьте документы и, пожалуйста, распорядитесь о чае с бутербродами.

Пока Поскребышев организовывает нам чаепитие, разговариваем с Лаврентием об агентурном освещении дел на фронте. Ничего утешительного, немцы пока по-прежнему наступают, хотя и несут большие потери в танках и людях. Берия докладывает также о действиях диверсионных групп НКВД и создании партизанских отрядов. Неплохая помощь фронту, если бы не диверсанты НКВД и НКО, немцы точно продвигались бы быстрее.

Наконец появляется горячий чай. Грузинский, но неплохой, да и заварен так, как я заказываю обычно, крепкий. Лаврентий слегка морщится, он китайский предпочитает, но я считаю, что во время войны тратить валюту на такие мелочи не стоит. Неторопливо выпиваем по чашке, закусывая вкусными бутербродами с ветчиной. Появившийся по звонку лейтенант ГБ убирает все со стола, после чего мы снова остаемся вдвоем.

– Что у нас с операцией «Трехполье», товарищ Берия? – и тут же перехожу на грузинский. – Говори, чем обрадуешь, Лаврентий.

Берия снимает пенсне и протирает стекла. Не ожидал вопроса?

– Пока на начальной стадии, товарищ Сталин. Нашли подходы к «Гимнасту», «Ниндзе» и «Варягу». Понемногу скармливаем им сведения. К началу декабря, я думаю, они будут готовы принять любое наше послание. Тогда мы и расскажем им про «жемчуг», «газ» и «носители», – в глазах Берии легко читается вопрос, откуда сам товарищ Сталин узнал это. Но он молчит, внешне принимая все как должное. А сюрприз американцев ждет неслабый. Теперь японцы будут знать о предстоящем уходе авианосцев из Перл-Харбора и о сосредоточенных на Оаху запасах топлива для американского флота. Посмотрим, насколько это им поможет. Выиграть они все равно не выиграют, зато наших союзников смогут потрепать посильнее. Не все американцам за нашими спинами прятаться.

– Хорошо, Лаврентий. Более подробного доклада жду через неделю.

Отпускаю Берию и сажусь читать доклады. Сначала по флоту. Так, вроде бы получается, что из всех кандидатур подходят Галлер и Левченко. Кстати, вспоминаю, что читал что-то такое про Левченко. В «Варианте Бис» вроде бы? Надо еще подумать.

Теперь почитаем про друзей. Так, прибор. Интересно, инженерный калькулятор или наладонник? Как бы его нашим ученым заиметь. Сейчас это, наверное, самый мощный компьютер на всей Земле. Надо бы, кстати, придумать на будущее хорошее русское слово. Что-нибудь вроде «вычислитель». Не забыть потом…

24 августа 1941 г. Западный фронт. Полевой аэродром 162-го истребительного авиационного полка.

Николай Козлов

«Мы взлетали, как утки, с размокших полей. Десять вылетов в сутки, куда веселей» – крутятся в голове Николая слова недавно услышанной песни, авторство которой приписывают самому Василию Сталину. Поле, конечно, не размокшее, лето по-прежнему сухое. Зато слова про десять вылетов абсолютно точные. После пятого-шестого вылетов хочется только лечь и заснуть, ни о чем не думая. Но немцы отдохнуть не дают, летают и летают. Приходится глотать таблетки, которые выдают доктора, и снова летать, прикрывая пехоту на земле, разведывая и штурмуя фрицев. Вот и сейчас вместо отдыха Козлов и Коротин готовятся к вылету на разведку. Надо найти аэродром базирования немецких пикировщиков. Недавно переброшенная эскадрилья на новых, модернизированных «Юнкерсах», стала головной болью советского командования. Поэтому командир полка и поставил задачу Козлову – обнаружить аэродром во что бы то ни стало.

«Хорошая машина МиГ. Мне бы такую в Барановичах, сколько бы еще немцев я уничтожил. Но с другой стороны – «ишачки» бросить пришлось? Пришлось. Жалко было, но сожгли сами, чтобы фрицам не достались. МиГ, пожалуй, еще жальче было бы. Хороша машина, хотя и тяжеловата на малых высотах. Так мы стараемся там и не особо воевать. Налетел сверху, ударил и опять на высоту. А там мы короли, даже «мессы» нас побаиваются. Скорость, маневр, вооружение из двух пушек – что еще надо истребителю», – привычные, выполняемые на автомате действия нисколько не мешают Николаю размышлять во время полета. Мысли перебивает щелчок в наушниках – это Вячик предупреждает, что пара подлетает к возможному месту базирования немцев.

Пара снижается, пробивая кучевые облака, негустые, но все же мешающие разглядеть самолеты с земли. Вылет удачный, самолеты с первого момента оказываются прямо над аэродромом. Козлов щелкает кнопкой слева на боковой панели, запуская АФА, установленный на этот вылет под фюзеляжем. Штука нужная, но уж очень неудобная. Немцы не успевают опомниться, видно, как бегут к зениткам расчеты. Пара орудий, видимо, дежурная, открывает огонь, пытаясь подбить внезапно появившиеся краснозвездные истребители. Поздно, набравшие скорость самолеты змейкой пробивают облака, уходя в сияющую высоту небес.

Николай передает в эфир:

– Первый ноль, первый ноль, ноль седьмому. База лапотников, полсотни штук, квадрат шесть по улитке восемь, ориентир – лес Долгий, правее три. Как поняли? Прием.