Как я и думал, Генри сидит за столом и не делает ни хрена.

Это крупный, абсолютно лысый мужчина, его некогда мускулистое тело заплыло жиром. Касл-старший носит свободные костюмы с широкими плечами, что придает ему еще больше массивности. Единственное черное пятно на его безволосой голове – это брови, и смотрятся они довольно неуместно.

– Гриффин, – произносит он, холодно кивая и пытаясь придать голосу командные нотки.

Жестом Касл предлагает мне сесть напротив стола. Стул низкий и узкий, нарочито противопоставленный тому, на котором сидит сам Генри.

– Нет, благодарю, – отвечаю я и продолжаю стоять, небрежно облокотившись на край стола. Теперь я смотрю на него сверху вниз, и мужчину это явно раздражает. Он тут же встает сам, делая вид, что хочет рассмотреть какие-то фотографии на своей книжной полке.

– Оливер мой единственный сын, – говорит Генри и берет с полки фотографию в рамке. На ней запечатлен мальчик, бегущий к воде. За ним виднеется дом – маленький, голубой, больше похожий на избушку. Песок подходит к самым его ступенькам.

– М-м, – неопределенно киваю я. – Где это?

– Честертон, – коротко отвечает Генри. Ему хочется вернуться к основному разговору. Я же ухожу от темы, усиливая его раздражение.

– Часто туда ездите?

– Бывало. Каждое лето. Я недавно его продал. Хотел раньше, но Оливер устроил скандал. Он более сентиментальный, чем я.

Генри решительно ставит фото на место и поворачивается ко мне. Его широкие черные брови низко нависают над глазами.

– Ты напал на моего сына вчера вечером, – говорит он.

– Он напал на мою жену.

– На Аиду Галло? – со смешком переспрашивает Генри. – Без обид, но я бы не верил ей на слово.

– Это оскорбительно, – говорю я, выдерживая его пристальный взгляд. – Не говоря уж о том, что я видел это собственными глазами.

– Ты приказал охране его вывести, – кратко бросает Генри. – Я ожидал лучшего обхождения с самым щедрым из твоих спонсоров.

Я фыркаю.

– Умоляю. У меня куча денег. Я не собираюсь продавать свою жену за пятьдесят кусков. И, в любом случае, я веду дела с вами, а не с Оливером. Сомневаюсь, что его пьянство – сюрприз для вас. Так что давайте перейдем к тому, что вас действительно беспокоит.

– Хорошо, – резко отвечает Генри. Его лицо покраснело, отчего лысина блестит больше обычного. – Я слышал, что ты продаешь Марко Рико собственность «Транзит Авторити». Я хочу ее.

Боже. Я еще даже не олдермен, собственность не продается, а пол-Чикаго уже хочет прибрать ее к рукам.

– Вы не один в ней заинтересованы, – говорю я, постукивая пальцами по поверхности его стола. – Я рассмотрю все предложения.

– Но отдашь мне, – произносит Касл с угрозой в голосе.

Может угрожать сколько угодно. Я не собираюсь отдавать ничего бесплатно.

– Если цена меня устроит, – отвечаю я.

– Тебе не нужен такой враг, как я. – Генри возвращается за стол, но не садится, чтобы возвышаться надо мной. Увы, это не работает, когда ты не самый высокий мужчина в комнате.

– Уверен, вы что-нибудь придумаете, – замечаю я. – В конце концов, на этой двери написано «капитал».

Его лицо все наливается. Кажется, будто у него вот-вот лопнет кровеносный сосуд.

– Я свяжусь с твоим отцом насчет этого, – шипит он.

– Не утруждайте себя, – отвечаю я. – В отличие от вашего сына, я сам отвечаю за себя.

Аида

Кэллам просыпается рано, тихонько проскальзывает в душ и закрывает дверь в ванную, чтобы не разбудить меня шумом льющейся воды.

Когда я, наконец, окончательно просыпаюсь, то понимаю, что он уже давно ушел, вероятно, на какую-то встречу. В воздухе до сих пор стоит запах его шампуня и крема после бритья. Этот аромат все больше начинает казаться мне сексуальным.

Я наслаждаюсь воспоминаниями о вчерашнем оргазме.

Ни за что бы не подумала, что Кэллам Гриффин способен быть таким страстным, таким чувственным. Честно говоря, это лучший секс в моей жизни, с худшим для меня человеком. Вот такой парадокс. Я даже начинаю испытывать к Кэлламу симпатию, хотя это вообще не входило в мои планы.

Голова идет кругом. Какого черта творится? У меня начинается стокгольмский синдром из-за того, что я так долго якшаюсь с Гриффинами?

К счастью, сегодня я собираюсь домой, так что могу немного прийти в себя.

Жаль, повод не слишком радостный – годовщина смерти моей матери. Этот день я всегда провожу с отцом и братьями.

С нетерпением жду нашей встречи. Не была дома с самой свадьбы. Интересно, будет ли все ощущаться как-то иначе, раз теперь я живу в другом месте?

Особняк Гриффинов ни хрена не кажется домом. Кое-что мне в нем нравится – особенно кинотеатр и бассейн. Остальное же такое раздражающе чистое, словно в любой момент туда может нагрянуть фотограф из модного журнала. Большинство диванов, похоже, и вовсе не предназначены для сидения – они завалены мягкими подушками и напрочь лишены таких уютных аксессуаров, как книги или пледы.

Плюс огромное количество обслуги. Уборщицы, повара, ассистенты, водители, охранники… трудно расслабиться, когда знаешь, что в любой момент в комнату может неожиданно кто-то войти. Завидев твое присутствие, они, конечно, тут же вежливо удалятся, напомнив этим, однако, что ты не одинок и каким-то неловким образом выше их по статусу.

Я пытаюсь разговаривать с «помощниками», особенно с Мартой, раз уж вижу ее чаще всего. Она мать семилетней дочки, поклонница реггетона и Микеланджело макияжа. Марта кажется классной, словно мы могли бы подружиться. Вот только она должна с ног до головы обслуживать меня, словно я Гриффин.

Забавно, ведь Галло тоже совсем не бедные. Но в богатстве, как и во всем, есть свои уровни.

В общем, было бы славно хотя бы на денек вернуться к реальности.

Для поездки Несса великодушно одолжила мне свой джип. У меня машины нет. Дома у papa всегда полно разных тачек в гараже, которые я могла брать, когда вздумается, если только Неро не доставал из них мотор для каких-то своих безумных целей. Пожалуй, теперь я могла бы обзавестись собственной. Вот только меня коробит мысль, что придется просить у Гриффинов парковочное место.

Я направляюсь в Олд-Таун, и кажется, будто с моего последнего визита прошли месяцы, а не недели.

Ехать по этим знакомым улицам – словно приходить в себя. Я вижу знакомые магазины и пекарни и думаю, как же странно, что мы с Кэлламом жили всего в паре милей друг от друга, но в совершенно разных мирах.

На протяжении многих лет самые разные люди населяли Олд-Таун.