«Рассказ В. Корнилова о том, как он собирал подписи под письмом против восстановления культа личности Сталина. Составил письмо Эрнст Генри, подписали Чуковский, Паустовский, Слуцкий, Тендряков, В. Некрасов, Катаев. Отказались Симонов, Алигер, Евтушенко, Аксенов. Евтушенко принял Генри лежа», – еще 1 февраля записывает в дневник Раиса Орлова (Знамя. 2018. № 9. С. 161).

Терц клевещет не только на советского человека, – он клевещет на человеческую природу, на все человечество. Абрам Терц осмелился осуждать наше общество, наш народ, нашу мораль с позиций лицемерия и низости.

В университете, – 23 февраля заносит в дневник Раиса Орлова, – письмо против Синявского не подписали Якименко, Федоров, Поспелов. Дувакина за защиту прорабатывали, он не отказался. В ИМЛИ не подписали Тагер и Галя Белая834. В «Известия» кроме ЛК и Володи написали Лена Ржевская и Ирина Роднянская (Знамя. 2018. № 9. С. 162).

Было, – 24 февраля пересказывает Л. Чуковская свидетельство Е. А. Гнедина, – человек 400. Нападал Деборин, т. е. пытался опровергнуть антисталинский материал. Ему отвечали бурно и дружно самые разные люди, в том числе и полковники (Л. Чуковская. Дневник – большое подспорье… С. 178–179).

Сотрудники просто не стали его защищать. 22 года вместе. Конечно, есть такие соображения, как институт, сохранить партком, коллектив. Пропустили такой вопиющий прецедент. Все можно… Все с нами можно сделать.

Обратились к академику Сахарову. «Если бы он остался без работы, тогда можно было бы заступиться. А кто вступает (в партию), кого исключают, – это ваше дело». Сахаров – беспартийный (Р. Орлова // Знамя. 2018. № 9. С. 176).

мои друзья. Понятно, что я от них не отрекусь. Я им помогала, это верно. Я принимаю полную и исключительную ответственность за эту помощь. Я всегда соблюдала полнейшую тайну в отношениях между моими французскими и русскими друзьями. Никого, кроме меня, нельзя обвинить (Цена метафоры. С. 493).

Я не могу себе представить, чтобы коммунист отнесся с безразличием к приговору, вынесенному в Москве по делу Синявского—Даниэля. Это событие, тяжкое по своим последствиям, особенно – для Франции.

В самом деле, есть основания опасаться, что могут подумать, будто подобного рода судебная процедура неотделима от самой сущности коммунизма, что приговор, вынесенный сегодня, есть прообраз того, чем станет правосудие в стране, уничтожившей эксплуатацию человека человеком. Наш долг заявить, что это не так и не будет так, по крайней мере во Франции, где ответственность лежит на нас.

Каким бы ни был вес Коммунистической партии в нашей стране, коммунисты свидетельствуют о своей верности политической демократии – традиционным французским принципам, и, в частности, заявляют о том, что, насколько это будет зависеть от них, никакая судебная процедура в будущем не будет облечена полномочиями вести процессы о мнениях.

Ради блага нашего общего дела мы надеемся, что приговор будет обжалован. Не нам диктовать великой и дружественной стране ее поведение. Но мы чувствовали бы свою вину, если бы скрыли от нее свое мнение (Цена метафоры. С. 493–494).