документов золотом, драгоценностями и произведениями искусства, немецкие конвоиры спрятали в штольнях неподалеку от Праги, в районе местечка Градиштько.

На месте предполагаемого захоронения клада вот уже несколько лет продолжается бешеный кладоискательский марафон. Основных участников двое: чешский предприниматель Йозеф Мужик и боливийский гражданин судето-немецкого происхождения Гельмут Гензель. Последний привлекает к себе особое внимание по меньшей мере по трем причинам. Во-первых, в силу своей весьма экзотичной биографии: по некоторым сведениям, он владеет несколькими золотыми шахтами в Боливии. По другим данным, Гензель – бывший агент чехословацкой службы безопасности, выведавший в свое время по заданию родины тайну местонахождения клада у эсэсовского полковника, который коротал свой век в пражской тюрьме.

Вторая причина особого интереса к Гензелю – азарт, с которым он ведет игру: южноамериканец оккупировал для изыскательских работ земельную площадь в 35 гектаров и вбухал в землю на сегодняшний день около полумиллиона долларов. Наконец, именно на Гензеля нацелился не менее экзотичный, чем он сам, аноним, чьи угрожающие послания держат сегодня под напряжением если не всю Чехию, то по крайней мере жителей местечка Градиштько, которым, по словам анонима, суждено взлететь вместе с кладом на воздух, если раскопки штолен не будут Гензелем прекращены.

Кто же такой автор анонимок, присланных в адрес старосты Градиштько, и как перебежал ему дорогу Гельмут Гензель? Ответить на этот вопрос непросто, ибо угрозы изложены чрезвычайно путано. Автор, однако, утверждает, что он бывший пиротехник СС, принимавший участие в минировании тех самых штолен и чудом оставшийся в живых, тогда как остальные были по выполнении работ сожжены огнеметом офицера СС, который якобы каким-то образом связан с кладокопателем Гензелем. Как бы там ни было, но уже во втором послании утверждается, что штольни нашпигованы тротилом, да и сам кладоискатель Гензель недавно объявил, что неподалеку от осваиваемой им территории миноискатель показывает нахождение металла в дозах, смахивающих на заминирование.

Кстати

Официальные власти тем не менее вовсе не спешат оценить взрывоопасную территорию и погнать к черту кладокопателей, принесших нездоровый дух Клондайка в добропорядочный Градиштько. А это дает пищу еще одной версии обывателей: штольни якобы еще в 50-х перекопаны вдоль и поперек чехословацкими спецслужбами, и кладоискателям сегодня позволили рыть заведомую пустышку, благо деньги они казне отстегивают немалые.

Как бы там ни было, а страсти по штеховицкому кладу не утихают. Есть те, кто всерьез рассчитывает найти в штольнях не только блестящие побрякушки и живописные полотна, но и весь комплекс сверхсекретных на ту пору материалов по ядерной программе Германии, которую она, как известно, не успела завершить к моменту своего поражения.

Видимо, поэтому, несмотря на зловещее предупреждение анонима о том, что «в штольнях есть только смерть», в Градиштько прибывают все новые и новые кладоискатели. Заманчивая перспектива выкопать из чешской земли мировую сенсацию, а вместе с ней и миллиард в личный карман притягивает людей со всего света. Рассказывают, что какой-то бельгиец спускал зондажный аппарат прямо с вертолета, окончательно напугав бедных жителей городка.

Тайна Янтарного кабинета [4]

«Золото» Балтики

Загадка происхождения янтаря долгие века волновала воображение человека. Впрочем, какое-то время финикийцы, греки, римляне, викинги, прибалтийские народы, славяне и германцы были едины во мнении, что янтарь – это слезы Солнца или солнечного божества. Затем возникли новые догадки, одна другой романтичнее: затвердевший мед, застывшие в морской воде осколки падающих звезд, взбитая китами и затвердевшая морская пена… Ученые, надо сказать, спорят и по сей день: великий ли русский гений Ломоносов определил природу янтаря – затвердевшая древесная смола! – или об этом знали еще в Древнем Риме?

Из досье искусствоведов: магия янтаря

Популярность янтаря объясняется не только его красотой, редкостью или тем, что он удобен в обработке – не слишком тверд и не слишком хрупок. В древности его использовали как целебное и даже… колдовское снадобье! Размолотый в порошок янтарь смешивали с маслами и готовили мази, а янтарные амулеты должны были хранить от дурного глаза и злой судьбы. И вплоть до XVIII века люди верили в волшебную силу золотистого, теплого на ощупь, легкого камня. Почему? Потому, видимо, что, если потереть этот камешек об одежду, он превратится в магнит, а «магнетизм» в умах наших предков находил исключительно сверхъестественное объяснение.

Его прозвали «золотом Балтики» – и недаром: янтарь всегда был желанным товаром на любом рынке, да и сам он когда-то служил разменной монетой. По древним торговым путям – один из них, ведущий от Данцига (современный Гданьск) на юг, даже назывался «янтарный путь» – везли обработанный солнечный камень и «сырьем» через всю Европу в Переднюю Азию.

В местах, где находили «золото Балтики», его промысел стал привилегией самых богатых и самых сильных – крепких купцов и могущественных феодалов. А в XIII веке янтарную монополию захватили Орден меченосцев и Тевтонский орден.

Постепенно обработка янтаря становилась весьма уважаемым ремеслом, а в XVII веке сформировался и свой цех – янтарных дел мастеров. Особенно славились мастерские в Кенигсберге и в Данциге.

…Когда в 1701 году бранденбургский курфюрст самолично короновал себя прусской короной и стал королем Пруссии Фридрихом I, коронация происходила в Кенигсберге. Познакомившись с работами тамошних мастеров янтарного дела, Фридрих I загорелся идеей заказать в Кенигсберге лично для себя какую-нибудь небывалую вещицу.

Итак, в 1701 году Фридрих I заказал кенигсбергскому мастеру Готфриду Вольфраму (датчанину по происхождению) не какой-то перстень, а янтарные панели для отделки стен (!) в галерее своего берлинского замка Шарлоттенбург.

Работа была гигантская и заняла около десяти лет. По целому ряду деталей в оформлении панелей эксперты сделали вывод, что долгое время ею руководил архитектор и скульптор из Данцига Андреас Шлютер, который в те годы служил у короля и был в большом фаворе. Однако в 1707 году, когда большая часть настенных и цокольных панелей была уже готова, королевский заказ перешел к другим мастерам: Эрнсту Шахту и Готфриду Тюрову.

Кстати

Осталось невыясненным, побывали ли янтарные панели, согласно первоначальному замыслу короля, в замке Шарлоттенбург, но доподлинно известно, что в 1712 году они находились в новом берлинском королевском замке (в постройке которого принимал участие уже знакомый нам Андреас Шлютер) и были использованы в убранстве угловой комнаты на третьем этаже.

Янтарная комната в Екатерининском дворце

Именно здесь впервые любовался Янтарной комнатой русский царь Петр I. В 1712 году, направляясь к своим войскам в Померанию, Петр I встречался в Берлине с королем Фридрихом I, надеясь найти союзника в войне против шведов. Вероятно, во время этого визита он и познакомился с архитектором Шлютером. По приглашению русского царя уже опальный архитектор перебрался в Россию, где работал над Летним дворцом Петра I и участвовал в проекте Зимнего дворца. Архитектор и скульптор Андреас Шлютер, один из создателей Янтарной комнаты, умер в России в 1714 году.

А годом раньше в Пруссии умер король Фридрих I. К власти пришел его двадцатипятилетний сын Фридрих Вильгельм I. Он пустил на военные нужды накопленные сокровища, поднажал на свой народ – и создал армию, вдвое превосходящую армию отца. Еще при жизни он заслужил прозвище, с которым и вошел в историю: «солдатский король».

В 1716 году, когда Фридрих Вильгельм I обратился к Петру I с предложением заключить союз против шведов – именно с помощью русских он мог рассчитывать освободить Померанию,– он припомнил, с каким восхищением Петр I некогда осматривал Янтарную комнату. И вот союз Пруссии и России против Швеции наконец осуществился, а Петр I в письме из Амстердама сообщил своей супруге, что в Берлине он получил в подарок Янтарный кабинет.

К этому времени (в 1714 г.) Петр I уже основал в Петербурге свою знаменитую Кунсткамеру. Четыре года спустя он издал специальный указ о планомерном сборе произведений искусства и раритетов и о доставке их в Кунсткамеру. Так было положено начало превосходным