— Мне же дали задание — присматривать за Светланой Васильевной. А она ночью на Чегет полезла.

— И ты за ней?

— Конечно.

И Профи начал красочно пересказывать Алисе события прошлой ночи.

Тоник уже не знал, сколько времени он провел под снегом, пробираясь все дальше и дальше. Тропинка действительно все время шла вверх, и это заставляло его не останавливаться. Казалось, еще чуть-чуть, и сверху забрезжит свет, но чуда не случалось, унылый коридор все так же вел его в никуда.

Прекращать работу тоже нельзя. Тогда можно забыться от усталости, заснуть и, если не замерзнешь, то наверняка что-нибудь отморозишь. Ногам это не угрожало, но можно было запросто застудить почки или легкие, а доктор Айболит до него сюда не доберется.

Ноги все равно пострадали больше всего. От бесконечного утаптывания натерлись мозоли, и теперь он только брел через тоннель, проваливаясь по колено в жесткий снег.

Свет неожиданно возник справа. Там могла светиться только пропасть, и Тоник сразу взял резко левее. Скала здесь уходила вверх под углом сорок пять градусов. Влезть на нее было очень сложно. Стоит поскользнуться — и полетишь в пропасть, пробив тонкую снежную оболочку.

Пришлось вернуться еще на два метра назад. Склон здесь был более пологим. Можно пробовать выбираться наверх.

Тоник вернулся назад за лыжами, снял палку с красным шарфом — все равно его видно только из ущелья — и подтащил их к месту будущего восхождения.

Сначала пришлось расчистить путь от снега. Это заняло минут десять. Потом он положил лыжи так, чтобы они упирались задниками в тропинку, и, ставя ботинки на крепления, полез на скалу. Продвинувшись еще на метр, он обнаружил, что выбирается на горизонтальную площадку. Снег над головой обрушился. Яркое солнце брызнуло в него жгучими лучами. Теперь осталось только вылезти на поверхность.

Тоник подтянул к себе лыжи. Потом начал расширять отверстие в сторону, противоположную от пропасти. Когда оно получилось достаточно широким, он поставил на снег лыжи и залез на них. Перед ним открывался широкий и пологий склон, по которому можно было пройти до основной трассы.

Осторожно вставив ботинки в крепления, которые радостно щелкнули, он, переступая, кое-как выбрался на склон. Еще не веря себе, Тоник направил лыжи в сторону от пропасти и покатился по мягкому свежему снегу.

На повороты у него уже не оставалось сил, ноги горели от стертых до крови мозолей, поэтому он выбрал самое прямое направление до ближайшего лыжника. На целине особенно и не разгонишься. Его скорости хватило только на то, чтобы, подъехав к лыжнику, упасть в снег. К счастью, этим лыжником оказался Солдатов. Он попросил лыжи у старого знакомого в кафе «Ай» и решил проверить снежные ямы, которые встречались в стороне от основных трасс.

Солдатов сразу крикнул ближайшему спасателю, тот выстрелил из ракетницы, и через три минуты от кафе «Ай» к Тонику подкатила «скорая помощь» — металлическая люлька, которую держали за ручки с двух сторон спасатели.

Тоника поместили в нее вместе с лыжами и повезли вниз. Солдатов шел за ними следом. Остальные понемногу подтягивались.

Его повезли по длинной дороге вокруг горы.

— Посторонись, — громко кричали спасатели, а Тоник выглядывал из люльки, как китайский император из паланкина.

— Ноги сломал? Обморозил? — спрашивали самые любопытные, а Тоник широко улыбался в ответ.

Спасатели подкатили его почти к автобусной стоянке. Оставшиеся двадцать метров нужно было пройти пешком. Тоник выбрался из люльки и, морщась от боли, мужественно двинулся, к автобусу.

— Анто-о-он! — услышал он звонкий крик и поднял голову.

Прямо на него летела, раскинув руки, Алиса. Шарф плавно падал под ноги, волосы развевались, полы расстегнутой куртки разлетались в стороны.

Он не успел сгруппироваться, и они вместе повалились в сугроб. Уже подбегал Профи, за ним Лариса, Гоша, Башилкина. Все тормошили, щипали, гладили, хлопали его по плечам, и он подумал, что такая встреча стоила прошедшей ночи.

Наконец сквозь толпу встречающих пробился отец. Он прижал на мгновение голову сына к своей, потом встревоженно спросил:

— Что с ногами?

— Ерунда, мозоли, — улыбнулся в ответ Тоник.

Его уже обнимала мама. Она плакала, хотя все страхи были позади. И Алиса тоже украдкой вытирала слезы.

— Пропустите больного в автобус, — делая суровое лицо, объявил старший спасатель.

Мужчины подхватили Тоника на руки и занесли в салон. За ними повалила остальная толпа.

— А вы куда? — удивился спасатель.

— Мы — родственники! — дружно закричали все.

Никогда еще Тонику не приходилось оказываться в центре всеобщего внимания. К нему подходили даже незнакомые люди, поздравляли, интересовались подробностями. Он устал рассказывать одно и то же.

Профи решил закрыть доступ посетителям.

— Больной отдыхает, — говорил он всем. И Тоник действительно отдыхал. Ноги ему смазали специальным средством и забинтовали. Обед принесли из столовой прямо в номер. К тому же он очень хотел спать.

А московская группа готовилась к прощанию с Чегетом. Добровольцы ходили за нарзаном к источнику. Остальные занимались подготовкой праздничного стола.

Профи решил осторожно прощупать почву.

— Алиса, — сказал он как можно небрежней, — вы домой поедете с нами?

— Конечно, — удивилась она, — у нас ведь билеты на один поезд.

— А до поезда?

— Не знаю, надо у мамы спросить. Она хочет на машине с Борисом. А что?

— У нас в автобусе есть два свободных места. Пусть он сам едет на своей машине.

— Нет, неудобно. С какой стати мы к вам в автобус полезем? У вас же группа, а мы дикие туристы.

— А это ведь из-за него Тоник в пропасть попал. Борис ему сказал, что ты наверху, а так он бы дальше не поехал.

— Скажи еще, что это он его туда столкнул. Не ты ли мне вчера это рассказывал? А Борис, между прочим, всю ночь по горе ползал, Антона искал.

— Борис — опасный человек. С ним лучше не связываться.

— Павлик, какой же ты все-таки впечатлительный. Я пошутила однажды, что он шпион, а ты до сих пор в эту сказку веришь. Да, он мне не нравится как человек, и мама в Москве с ним, наверное, расстанется, но с какой стати с ним ссориться сейчас. Он ведь действительно купил нам путевки, билеты, заботился как мог. Хотя, конечно, о маме мог бы позаботиться и получше.

— То есть вы с мамой категорически отказываетесь ехать с нами?

— Конечно. В этом просто нет никакого смысла.