Стелла никогда не была близка с отцом, но уважение ее к нему было безгранично. Она не понимала его суровой холодности, но преклонялась перед ней. Она ненавидела его требования беспрекословного послушания, неуважение к чужому мнению и презрение по отношению к какому-либо выражению чувств, но поневоле перенимала эти черты. Она побаивалась его, но хотела, чтобы он всегда ей гордился. Она боготворила отца, а теперь его образ разлетелся вдребезги и ассоциировался только с ложью, грязью и похотью. Он пал в ее глазах, и вместе с ним пала и она сама, гордившаяся тем, что принадлежит к семье с безупречной репутацией. А теперь все пропало, и это он во всем виноват, и она ненавидела его. Ее переполняла детская обида, что теперь она не может дальше жить так, как ей хочется. Но, сколько бы раз Стелла не раскрывала рот, чтобы бросить ему в лицо все обвинения, она не смогла найти в себе силы переступить через границу, которую провели перед ней с того момента, как она научилась говорить.

В пятницу за ужином они традиционно собрались за столом всей семьей. Мама Стеллы уже неделю сидела на очищающей диете. Она подкупила дочь бельем от «Calvin Klein», чтоб та присоединилась к ней, иначе она сорвется. Сейчас она щебетала что-то о пользе детокс-коктейлей, а нервы Стеллы тем временем были напряжены до предела. Она не могла проводить в обществе отца дольше пяти минут.

– Как дела в школе, милая? – спросил отец, ковыряя форель.

«Были бы прекрасно, если бы все мои мысли не были заняты тем, что ты трахаешь эту развалину!»

– Спасибо, все просто отлично. Как и всегда.

Стелла оторвалась от своего салата из руколы и сыра фета и перевела взгляд на маму, которая даже дома сидела с идеально уложенными волосами и так искусно нанесенным макияжем, что казалось, будто его вовсе нет. И снова Стелла поразилась, как можно было променять ее на Регину, которая даже двадцать лет назад не выглядела и вполовину так изумительно.

– Рад это слышать. Ты же знаешь, успехи в школе очень важны. Они готовят подспорье для твоего будущего. Как ты заявишь о себе с юных лет, такую планку ты и будешь поддерживать всю жизнь.

Стелла смотрела на него не мигая, и в ней поднималась волна отвращения. Как он может говорить такие высокопарные слова, полностью извалявшись в грязи!

– По этой причине я и хочу, чтобы ты поехала учиться в Германию, – вдруг сказал он и отложил вилку. – Ты показала, что достойна того, чтобы в тебя вкладывали деньги, и немалые. Я не хотел говорить этого раньше времени, но я попросил своего друга, который живет в Берлине, начать подыскивать тебе квартиру. Моя дочь, разумеется, не будет жить в общежитии.

Нет, он это серьезно?! Стелла сжала зубы. Его слова не были ни напыщенными, ни торжественными. Он просто констатировал факт, как будто это была какая-то мелочь, и от этого ее прямо-таки затрясло. Тем не менее она сказала с таким ледяным спокойствием, которому позавидовал бы и василиск:

– Я не поеду в Германию, папа.

– Это еще почему?! – опешил он.

– Хм. Ну, наверное, потому, что не хочу. Ты бы, возможно, об этом знал, если бы тебе пришло в голову хоть раз меня об этом спросить.

– Но, дорогая, – вмешалась мама, не дав отцу сказать ни слова, – мы с Германом хотим обеспечить тебе лучшее будущее. С дипломом европейского образца твои возможности расширятся кардинально! Ты сможешь то, чего не могли мы в твоем возрасте! – На этих словах отец как-то косо взглянул на маму, и она немного смешалась.

«Ах, мама, мама! Знала бы ты, от кого он возвращается в твою постель!» – подумала Стелла. Боже мой, если она раскроет маме глаза на отца, это же убьет ее! Она ведь как ребенок, который видит только то, что ему нравится. Наверняка она и не догадывается о похождениях отца. А если она оставит эту тайну при себе, не будет ли это предательством по отношению к маме? К тому же рано или поздно она все равно узнает. Как там говорили в сериале «Милые обманщицы»? Ах да, «двое могут хранить тайну, только когда один из них мертв».

– Меня и здесь все устраивает, – раздраженно отрезала Стелла, вздернув нос. – У меня здесь связи, друзья, парень…

– Ради бога, Стелла, – ее отец нахмурился и сердито бросил вилку. – Да ты же всех своих так называемых друзей и в грош не ставишь! Можно подумать, ты будешь сильно скучать! А насчет Макса… ты прекрасно знаешь, что я неплохо отношусь к нему, но я всегда тебе говорил – ни к кому не привязывайся до такой степени, чтобы он мог влиять на твои планы. К тому же мы с его родителями хотим, чтобы он тоже перевелся в берлинский вуз на магистратуру. А оставаться здесь и упускать такую возможность только из-за второсортных друзей – ужасная глупость. Я не ожидал от тебя такого, Стелла.

Черт возьми! Он еще будет делать вид, что она его разочаровала?! И это после того, как он кувыркался с женой своего партнера и друга? После того, как врет им всем в лицо? Да если кто-то проведает о том, что он вытворяет, их семья будет уничтожена! А вот она еще никогда, никогда не подставляла их под удар! О боже, как же ей захотелось опрокинуть этот чертов стол и расцарапать ему лицо!

Титаническим усилием воли она сдержала этот неистовый порыв.

– Я прошу прощения, – процедила она сквозь сжатые зубы и тоже бросила вилку. – Я плохо себя чувствую. Мы можем поговорить об этом завтра?

Не дожидаясь ответа, она пошла наверх и, не выдержав, опрометью помчалась по лестнице к своей комнате и захлопнула дверь. Она с размаху бросилась на кровать и уткнулась лицом в подушку. Ей отчаянно хотелось зарыдать и выпустить всю злость, но глаза оставались предательски сухими. Она так редко плакала, что, кажется, разучилась это делать. Стелла схватила пачку сигарет, открыла окно и нервным движением подожгла сигарету. Выкурив две штуки, она поняла, что просто не может сейчас оставаться одна или сойдет с ума. Она взяла телефон и набрала номер Макса.

– Привет, – как можно спокойнее сказала она. – Слушай, могу я приехать к тебе?

– Э-э-э… что-то случилось?

– А что, должно что-то случиться? Я просто хочу приехать к тебе.

– Прости, милая, но я сейчас не дома.

Голос Макса звучал как-то странно, словно он изо всех сил старался разговаривать нормально, а фоном Стелла услышала знакомый мужской голос.

– Ты что, с Вадимом? – раздраженно спросила она. – Ты можешь бросить этого наркокретина и приехать ко мне? Ты мне нужен, Макс.

Макс вдруг хихикнул.

– Да что здесь смешного? – зло воскликнула она и зажгла еще одну сигарету. Кажется, сегодня все решили ее доконать.

– Наркокретин. Какое забавное слово! – И он снова захихикал.

– Господи, ты что, под кайфом? – воскликнула Стелла.

Она была неприятно удивлена. Да, в прошлый раз они неплохо повеселились, но все веселье заключается в том, что это не происходит каждую гребаную неделю.

– Ладно. Ты вообще собираешься домой? – спросила она, снова сдержавшись.