— Нет! — тут же насупилась она. — Просто... Там было столько людей... И их туман... Мне показалось, что он меня душит, — опустила глазки и внезапно спросила: — Теперь так будет всегда? Ну, когда много людей?

Я остановилась и присела перед ней.

— Лея, солнышко, я и сама чуть не растерялась в той толпе. Это ничего! Ко всему люди привыкают, и ты привыкнешь. А туман. Ты же можешь на него не смотреть?

— Пока у меня по-разному получается: иногда не могу увидеть, а иногда не могу перестать видеть, — пожаловалась.

— Вот! Значит, нужно учиться этим управлять. Я уверена, со временем у тебя все получится! А пока мы в такие людные места с тобой ходить не будет. Хорошо?

— Хорошо, — слабо улыбнулась малышка, и я, чмокнув ее в щечку, встала и снова направилась за мальчишкой, который, поджидая нас, нетерпеливо притопывал на месте.

Петлять по улицам пришлось минут пятнадцать. Перед домами начали появляться небольшие клумбы и даже крошечные садики, а ажурные кованые заборы позволяли всю эту красоту видеть. Наконец, мы остановились перед небольшим двухэтажным домом. В сравнении с тем, в котором я искала жилье вчера, этот радовал глаз и, благодаря удивительно красивым цветочным клумбам и правильной архитектуре, казался почти сказочным.

— Вот! — мальчишка отворил калитку и вошел во двор.

Мы последовали за ним по дорожке к двери дома, окунувшись в тепло, и подмерзшие пальцы тут же начали отогреваться. Наверняка здесь не обошлось без артефактов обогрева, подобных тому, что был на заднем дворе трактира в Карове. Жерик достал руки из карманов, пригладил выглядывавшие из-под кепи вихры и чинно постучал в дверь.

Пришлось немного подождать, и я с удовольствием рассматривала удивительной красоты розы, хризантемы, георгины и другие цветы на клумбах. Залюбовавшись, не сразу заметила, что дверь дома открылась и на пороге появилась старушка — божий одуванчик. По-другому и не скажешь. Маленькая, худенькая, с доброй улыбкой на губах и мягким светом выцветших голубых глаз. Одежда аккуратная, но в чуть заметном беспорядке, будто хозяйка надевала ее, думая о чем-то совершенно ином, и если присмотреться, то были видны небольшие пятнышки краски на рукавах и подоле.

Женщина осмотрела нас, улыбнувшись Лее, и остановила взгляд на мальчишке:

— Жером, светлого тебе дня. Кого ты ко мне привел?

— Света в ваш дом, госпожа Ловель, — чинно ответил мальчик. — Вот, бабка эээ... бабушка к вам прислала. Попросила проводить.

— Света в ваш дом, — наконец, вмешалась и я, так как старушка перевела на меня заинтересованный взгляд. — Госпожа Берта сказала, что вы сдаете комнату.

— Я? — явно удивилась она. — Комнату?

Я смешалась. Неудобно получилось. Оказывается, Берта отправила меня по неверному адресу, скорее всего, не со зла, а по старческой забывчивости.

— Простите, — расстроилась я. — Видимо, она ошиблась.

В этот момент рядом со старушкой возник Ноэль! Тот самый мальчик, которому мы с Леей показывали язык.

— Лейка, тетя Аника! — удивился он, но тут же спохватился. — Светлого вам дня.

— И тебе светлого дня, Ноэль. А я и не знала, что ты едешь к бабушке.

— Вы знакомы? — женщина перевела вопросительный взгляд на внука, и он стушевался.

— Да, мы ехали из Карова в одном караване, — ответила я. — Еще раз извините. Мы подумали, что вы сдаете комнату...

— Не сдаю и не задумывалась над этим, — взгляд старушки стал растерянным. — Но стала подумывать над тем, чтобы взять помощницу по хозяйству. Я ведь привыкла одна жить, а тут вот внук приехал. — растерянно и как-то беспомощно произнесла она. Стало понятно, что женщина не знала, что делать со свалившимся на ее голову сорванцом. А потом спохватилась: — Да, что это мы?! Проходите в дом, вы, должно быть, устали, пока шли от Берты. Я как раз собиралась пить чай. Вот и познакомимся, и поговорим.

Мне было неудобно вот так вваливаться в дом к незнакомому человеку, но отказывать этой милой старушке — неудобно вдвойне. Тем более Лея явно воодушевилась возможностью снова пообщаться с Ноэлем.

Войдя в дом, мы попали в небольшую прихожую, из которой была видна уютная светлая гостиная, куда мы сразу же и прошли.

— Присаживайтесь. Я сейчас принесу чай, — улыбнулась хозяйка, разведя руки.

— Давайте, я помогу.

Мне было неудобно, что за нами будет ухаживает старая женщина.

— Буду признательна. Можете оставить ваши вещи здесь, — указала она на небольшую софу.

Я оставила свой вещмешок и прошла за ней в кухню. Она тоже было светлой и уютной, и, как и в гостиной, здесь висели картины. Рассмотреть их сразу не получилось, но даже мимолетный взгляд оценил мастерство и талант художника. Не чета тем полудетским картинкам, что висели в трактире.

Госпожа Лавель вручила мне корзинку с печеньем и вазочку с вареньем, а сама начала доставать довольно изящные чашки.

— Я как раз заварила чай, — указала она на стоявший на столе чайничек. — Так что вы очень вовремя.

Меня удивило, что внутренний переводчик перевел сказанное ею слово именно как чай, а не взвар, и следующие слова женщины подтвердили, что я не ослышалась.

— .Этот напиток у нас пьют редко, в основном — богатые. Но мой муж когда-то приучил меня к нему, теперь не могу отказать себе в удовольствии немножко побаловаться. И сын мне в этом потакает. Привез вот вчера. Жаль, сам рано утром уже уехал — работа, — вздохнула она. — Вы когда-нибудь пили чай? — отвлекаясь от грустных мыслей, спросила меня. — Я имею в виду не травяной или ягодный взвар, а настоящий Цхинский чай?

— Цхинский чай я точно не пробовала, — ответила чистую правду. Китайский пробовала, а вот Цхинский — нет. Не переставала удивляться, насколько здесь все похоже на земное, и склонялась к мысли о параллельной реальности. — И называйте меня на «ты», а то мне неудобно.

— Пойдем, — женщина улыбнулась, взяла чайник, и мы вернулись в гостиную.

На кухню пришлось сходить еще раз — за чашками и сахаром, и госпожа Лавель разлила всем ароматный напиток. Дети тут же уселись за стол с блестящими от предвкушения глазами.

Я принюхалась и грустно улыбнулась, одолеваемая нежданной ностальгией: и правда чай

— самый настоящий, с бергамотом. Кто бы мог подумать, что я могу по нему соскучиться? Еще бы кофе здесь найти, и тогда утренние пробуждения однозначно стали бы приятнее. Хотя мне пока все равно кофе не рекомендуется. Я погладила свой животик, в котором только что толкнулся мой сыночек.

Лея с Ноэлем быстренько схрумкали печенье, перемазались вареньем и счастливые убежали куда-то вглубь дома играть. Все это время старушка смотрели на детей и улыбалась. Я же не знала, как начать разговор, и просто молчала.

— Деточка, мы ведь с тобой так толком и не познакомились, — сама начала его старушка и посмотрела на меня с вопросом.