Они нашли нужную им улицу и теперь вглядывались в номера домов.

Дача, которую они искали, умещалась на шести сотках, была обнесена старым деревянным забором, сквозь щели которого был виден нехитрый огород, небольшой старый дом и сад, теснившийся позади него.

Едва они приблизились к калитке, как невесть откуда с той стороны к ней примчалась дворняга с густой шерстью соломенного цвета и залилась яростным лаем.

— Молодец, — сказал Трофимов, — честно свой хлеб отрабатываешь, не то, что мой Васька.

Мирослава невольно улыбнулась.

— Хозяин! — закричал Богдан. — Есть кто в доме?! — Трофимов забарабанил кулаком по калитке так, что она затряслась, как ветхий домик одного из поросят.

— Иду я, иду, — донеслось до них, — эко, нетерпеливый народ стал, — послышались шаркающие шаги.

Собака продолжала заливаться лаем. Наконец на тропинке показался старичок лет семидесяти пяти или более. Он подошел к калитке, потрепал собаку по загривку:

— Ладно тебе, Ермолай, люди небось по делу пришли.

Как ни странно, собака сразу успокоилась, завиляла хвостом и, подпрыгнув, облизала лицо хозяина.

— Ну, вечно ты со своими нежностями и на людях, — ласково проворчал старик.

Ермолай сделал вид, что засмущался, вильнул хвостом и улыбнулся во всю пасть.

— Нам бы Анисима Петровича Маркелова повидать, — сказал Трофимов.

— Так я перед вами. Глядите.

— Здравствуйте, — сказала Волгина, — меня зовут Мирослава, а это Богдан. Нам очень нужно с вами поговорить.

— О чем? — спросил старик, открыв калитку.

— Об одном давнем случае. Мы могли бы пройти в дом или хотя бы на веранду?

— Проходите.

Мирослава и Богдан последовали за хозяином, замыкал шествие Ермолай.

Вскоре они все расположились на небольшой, но уютной веранде, густо обвитой диким виноградом и плющом. Желтые и красные листья растений уже начали облетать и щедро усыпали подоконники.

Старик засуетился и достал из старинного буфета две вазочки из голубоватого стекла, на которые горкой выложил яблоки и груши.

— Свои, угощайтесь, — гордо заявил он.

— Спасибо, — Мирослава взяла спелую желтую грушу и надкусила ее, — какая вкусная!

Старик улыбнулся.

Трофимов нехотя последовал примеру Мирославы и тоже начал жевать грушу.

— Анисим Петрович, мы хотели бы поговорить с вами об одной истории, которая произошла, когда вы работали в школе.

— Вот как? — Старик насторожился.

— Мы понимаем, что вас просили сохранить ее в тайне, но обстоятельства с тех пор изменились. Не так давно был убит один из главных участников того инцидента — Олег Коршунов.

— И что же с ним приключилось? — спросил Маркелов равнодушно.

— Видите ли… — проговорил Трофимов, — Олега жестоко убили.

— Почему вы думаете, что это как-то может быть связано со школой?

— Его изнасиловали, — проговорила Мирослава твердо.

— Что с ним сделали?! — искренне изумился старик.

— Изнасиловали. У него от мучений остановилось сердце.

— Вот она, демократия, — проворчал Анисим Петрович, — в наше время мужеложство преследовалось по закону и каралось.

— Его изнасиловали женщины.

— Вы шутите?!

— Ничуть.

— Да, но…

— Мы предполагаем, что это могло быть местью.

— Но каким образом? Та девочка…

— Расскажите нам все, что вы слышали тогда?

— Даже не знаю. А вы из милиции?

— Нет, мы не из полиции. Я частный детектив, а Богдан — родственник погибшего. Но полиция в курсе. Это могут вам подтвердить оперуполномоченный Максим Карелин и следователь Рябинкин Сергей Викторович. Я назову вам их телефоны, и вы можете им позвонить и удостовериться.

Маркелов отмахнулся:

— Я вам верю.

Он посмотрел на Мирославу:

— Вас нанял этот родственник? — Он указал на Богдана.

— Да, по просьбе Елены Павловны Коршуновой — матери погибшего.

— Значит, она в курсе?

— Конечно.

Мирославе не хотелось, чтобы Маркелов звонил Коршуновой, но, если он решит это сделать, она решила не препятствовать ему.

— Поздно эта дамочка опомнилась, — вздохнул Анисим Петрович, — но я вам расскажу все, что слышал.

Богдан напрягся, Мирослава приготовилась внимательно слушать.

— В тот день дежурил мой напарник, а ночью была моя смена, — заговорил Маркелов. — Я пришел в этот вечер немного позже, у нас с напарником на этот счет была договоренность. В это время в школе уже никого нет, и я не сомневался, что все ушли. Закрыл входную дверь и пошел проверять вверенное мне хозяйство. Так было заведено, что вечером сторож проверял все кабинеты. И вот, я обхожу их один за другим и вдруг слышу, в кабинете директора кто-то есть. Я удивился и прислушался. От их разговора у меня волосы встали дыбом! — Он замолчал на пару секунд: — Вероятно, я не слишком осторожничал и, как на грех, наступил на половицу в коридоре, которая вечно громко скрипела.

— Но когда эта дамочка выскочила из кабинета, я остолбенел! Тут меня затащили к директору и стали убеждать не ломать судьбу парней, да, и девочку позорить не стоит. И даже намекнули, что ее сестра взяла деньги.

— Вы поверили?

— И да, и нет. — Он вздохнул.

— Вам тоже за молчание предложили деньги?

— Предложили, но я, как на духу, деньги те взял, только опасаясь неприятностей. Притронуться я к ним так и не смог, а потом их нашел сын, и простите, пропил.

— А вы не помните имени потерпевшей?

— Как не помнить, — проговорил Анисим Петрович, — это была Анна Полянская. Можно сказать, сирота…

— То есть?

— Родителей у девчушки не было. Опекала ее сестра Полянская Вероника Сергеевна.

— Вы так хорошо помните их имена?

— Помню, как видите. И рад бы забыть, да не забывается…

— Спасибо вам, Анисим Петрович, — поблагодарила Волгина, — а вы, случайно, не знаете, как сложилась в дальнейшем судьба девочки?

— Чего не знаю, того не знаю, — развел руками сторож.

Они простились с хозяином и вышли за калитку.

Некоторое время они ехали молча, потом Богдан тихо спросил:

— Вы думаете, эта история как-то связана с гибелью Олега? Ведь столько лет прошло.

— Может, да, а может быть, нет.

— Что вы собираетесь делать?